– Дорогой Леонид Ильич! Разрешите доложить: приступил к обязанностям секретаря ЦК КПСС! Заверяю вас, что на новом посту полностью оправдаю ваше доверие, с честью буду служить интересам родной коммунистической партии и советского народа!
Брежнев улыбнулся и снова махнул рукой – мол, хватит, садись.
– Присаживайся! Как тебе новый кабинет? Костя говорит, не хуже, чем на Лубянке? И готовят там хорошо!
– Леонид Ильич, быть рядом с вами и работать под вашим руководством для меня великая честь!
– Понял! Хорошо, хорошо. Теперь давай по делу! Меня волнует обстановка в Афганистане. Ты с Устиновым заварил эту кашу, вы за нее и в ответе! Спрос с вас обоих будет строгий! Мне тут докладывали: каждый день в Афганистане нам обходится в четыреста тысяч рублей! Тяжелое бремя ложится на наш народ! А результатов никаких!
– Но, Леонид Ильич…
– Молчи! Ну, сам подумай. Три года прошло, а война разгорается все жарче! Людские потери, прежде всего нашего контингента, все растут и растут!
– Американцы, вооружая моджахедов и Пакистан, тратят не меньше! Фактически это война между нашими державами, – успел вставить Андропов.
– Молчи, не перебивай! – рассердился Брежнев.
– Извините, Леонид Ильич, – пробормотал Андропов и побледнел. Он сидел, напряженно выпрямив спину.
– Я не хочу повторения вьетнамской войны! Я вам поверил, вы обещали закончить афганскую операцию за два года! Где результат?!
Андропов вытащил платок, промокнул лоб.
– Я могу вам доложить о причинах, которые повлекли за собой некоторый сбой в наших планах…
– Не надо! Напишешь отчет, отдашь Косте Черненко! Такой же отчет я затребовал и от Устинова. Таков порядок! Оба отчета рассмотрим на Политбюро! За тобой, ты знаешь, страны Европы и наш социалистический лагерь. Тут ты поопытнее многих, потому мы тебя и назначили! Определи стратегию по каждой стране! Как действовать, что предпринимать в плане развития политических отношений! Страны бурлят! Капиталисты не дремлют! Польше особое внимание, как сам понимаешь! Срок для разработки стратегии – одна неделя!
Брежнев вдруг обмяк, даже немного накренился в кресле. Испугавшись, что тот сейчас свалится на пол, Андропов вскочил, поддержал его. Леонид Ильич открыл глаза, несколько секунд смотрел на Андропова невидящим взором, словно не узнавая, потом взгляд его немного прояснился, и он невнятно пробормотал:
– Дай мне таблетку!
И показал на пузырек, стоявший на столе. Андропов открыл его, дал таблетку, налил воды. Брежнев проглотил, запил, еще несколько секунд сидел с посеревшим лицом, затем глаза у него ожили, и он окончательно пришел в себя.