— Пойду посмотрю, что там, в мондопе, — сказал он и застучал по плитам ботинками на кожаной подошве.
Иностранец, кажется, находился в полуобмороке. Незадачливый шпион, ставший заложником. Да и шпион ли?.. Однако подобные размышления не входили в компетенцию старшего группы. Его дело — беспристрастное донесение об этом бедолаге. Доклад о сбежавшем бандите — дело лейтенанта.
Снизу из расселины донеслись три выстрела, приглушенных туманом. Наверняка стреляли для очистки совести или от страха. Кому из оцепления хочется, чтобы вооруженный матерый рецидивист выскочил на него?..
— Господин Пхромчана, — сказала Типпарат, открыв глаза, — вы преследуете не того человека, вы преследуете жертву преступления...
— О чем вы говорите, госпожа Типпарат? Как вы оказались тут? Вы — заложница или соучастница? Это бандит погнал вас под пули?
— Господин Пхромчана, говорю: вы преследуете не преступника. Я... я...
— Вы оправдываете опасного бандита. Он убил людей, ограбил магазин. Втянул вас в грязное дело, подставил под наши выстрелы. Вы знаете, что Чудоч и я стреляли в вас? Почему вы в этой рубашке и этих брюках? Как вы чувствуете себя? У вас перелом ноги...
— О Будда, — сказал, присаживаясь рядом на корточки, Чудоч. Он стонал. — О несчастье! Господин лейтенант! Во имя нашей дружбы! Никаких журналистов, никаких фотографий... Понимаете меня? Бандит будет мертв самое позднее к утру. На двести процентов мертв. Он погубил ее... может, мы еще поможем ей...
— Передай-ка мне девушку. Сам — быстро вниз за машиной!..
Сержант, светя фонарем под ноги, заскользил по лестнице.
Девушка, в которую они стреляли, казалась необыкновенно легкой. Она никогда, пока шли розыски брата, не говорила пустых слов, вспомнил Рикки. Всегда знала, что говорила. Достойная девушка. Бандит манипулировал ею. Так же, как полковник манипулировал им, лейтенантом Рикки Пхромчана, а Майкл Цзо — полковником и бандитом. Нечестная политика. Все это дело — одна сплошная грязь, в которую, как безропотную пешку, втянули и его. Поэтому необходимо разобраться во всем самому. С самого начала и до конца. Ему, лейтенанту Рикки Пхромчана, выполнявшему приказ и стрелявшему, видимо, действительно не в того, кто больше заслуживал.
Каждая из трехсот ступеней длинной лестницы вниз отдавалась пронзившей душевной болью...
Внизу Типпарат, когда Рикки положил ее на землю, опять приоткрыла глаза.
— Тот человек — жертва грязных интриг. Его обманули, заставили... Ему надо было как-то спасти товарищей... Его все время и все обманывают. Прошу вас, прекратите преследование, дайте ему свободу действовать. Говорю: он действительно не виноват!