— Отстаньте от нас, — грубо сказал Палавек. — Не лезьте не в свое дело. Какая вам разница, где я сижу?
Обыкновенный трус. Даже получив пятьсот бат, трусил из-за мелочного нарушения порядка. Его неуверенность передалась и парню в форме.
Плед прикрывал разодранную рубашку, расцарапанные руки и браунинг. Достаточно слегка потянуть, чтобы все оказалось наружу.
— Не придавайте всему этому значения, — хрипло произнесла девушка. — Это мой муж... Ревность... Мы выясняем отношения!
— Мне показалось...
— Вы еще вызовите сюда бригаду по борьбе с гангстеризмом! — заорал Палавек.
Над креслами показались еще головы. Бонза проснулся, часто заморгал ресницами. Кто-то громко сказал впереди:
— Полиция не стесняется вторгаться и в личную жизнь!
Кондуктор молча ушел по проходу в переднюю часть салона. На следующей остановке полицейский сошел.
— Вы ведь все равно убьете меня? — вдруг с дрожью спросила девушка. — Да? Потому что я вас узнала?
— Не будем говорить об этом. Скажите лучше, как вас зовут?
— Типпарат Кантамала... А вас, вас... вы сказали, помнится, Палавек. Это настоящее имя?
— Будем считать, что так.
— За вами погоня? — спросила она. — Хотите, я поклянусь, что не выдам вас?
— Прекратите, пожалуйста, разговор. Сидите тихо. В противном случае завяжу вам рот.
— Извините меня, господин Палавек, — шепотом сказала Типпарат, — но мне страшно. Мне будет легче, если мы будем разговаривать...
Только этого не хватало, подумал Палавек. Начнет теперь рассказывать про мужа, детей, родителей, свой бизнес и тех, кто ее ждет не дождется в Чиангмае.
Она подтянула ноги под себя. Ее била дрожь. Палавек перекинул половину пледа в ее сторону. В салоне ощущалась сырость. Видимо, поднялись на плоскогорье, и стало прохладнее.
— Спасибо... Вы не похожи на бандита. Разбойники выглядят иначе. И ведут себя по-другому... Настоящий бандит меня бы уже придушил потихоньку. Пледом, например. А у вас есть сострадание... Клянусь, я не выдам. Хотя не представляю, как и почему должна вас выдать, — говорила она.
— Один мой знакомый разбирал случай... Артист кабаре, метатель ножей, узнал, что жена, выступающая в его номере, изменяет. Он горел желанием мести. Решил убить ее. Ошибись он на сантиметр во время представления, и кинжал вонзится в горло изменнице, стоящей у щита... Трагическая ошибка. За это разве что условное осуждение. Да и как обвинять человека в убийстве любимой жены? А он действительно любил... Все знали. Решив поступить так, как надумал, он промучился полгода, а потом явился с повинной...
Она пыталась понять: интересен ли ее рассказ Палавеку, но тот молчал.