Половину судебного процесса, на котором он был главным действующим лицом, Андреи Романович провел примерно так же. Падали в обморок матери, свидетели давали против него показания, к нему обращался судья, щелкали фотоаппараты корреспондентов, а он зевал. Сидел, скособочившись, на своей скамье за прутьями клетки и судорожно раскрывал рот, будто ему не хватало воздуха.
После планерки у директора Чикатило шел к себе в отдел. С подчиненными был неизменно ровен и корректен, но дать им конкретные задания чаще всего затруднялся. Претензий к себе не запоминал. Даже когда записывал, не мог восстановить, что же от него требуется. Отзываясь о нем как о человеке спокойном и уравновешенном, сослуживцы вспоминают, что он мог часами, не вставая из-за рабочего стола, что-то чертить в блокноте. Один раз подсмотрели: он рисовал крестики.
Тогда и решили — витает в облаках.
Он действительно думал о своем — как бы побыстрее дернуть отсюда хоть в недалекую командировку, хоть на пару дней — в Ростов, Батайск, Новочеркасск, Новошахтинск, Красный Сулин. Куда угодно, лишь бы подальше от директорских выволочек, от обрыдшего кабинета, от подчиненных, которые подкладывают ему кирпич в портфель.
Он оживлялся, когда приходил выправить командировку в канцелярию к Тамаре Александровне Жуковой. По ее словам, был отменно вежлив — через слово «спасибо», «пожалуйста». По всему видно, что командировка для него очень важна и не терпит отлагательств. Оформив бумаги, тут же исчезал. Потом, случалось, его, числящегося в командировке, сослуживцы встречали то на автовокзале, то в электричке. Он делал вид, будто не узнал, и исчезал при первой возможности. На худой конец, переходил в соседний вагон. За ним вообще замечалось, что он любит шастать по вагонам — от головы до хвоста и обратно.
Когда он выезжал на машине с шофером и грузчиком, то обычно, сославшись на неотложные и внезапно возникшие дела, оставался ночевать в Ростове. Он мог себе это позволить: в областном центре ему была выделена служебная квартира по улице Петровского, 112. Там он и впрямь нередко ночевал, приводил себя в порядок после деловых разъездов.
Все чаще приходилось ему приводить себя в порядок.
Число «три» всегда значилось среди магических. Отчего-то оно оказывает особое воздействие на тех, кто волею судьбы или собственным хотением лишает жизни себе подобных. На войне и на эшафоте, говорят, трудно убить первых трех. Дальше уже легче. Привычнее.
В деле серийного убийцы роковая тройка бросается в глаза.
Первые три жертвы — с большими, многомесячными интервалами, напуганно, осторожно, неумело.