Урса очень серьезно выслушала его, задумчиво кивая на каждое слово, произнесенное на ломанном гаранском языке, и, наконец, согласно хлопнула ладонью по столу.
— Принимаю твой путь.
— Обещаю, что он будет честен, — всплыли в памяти незнакомые Арсению слова чужой клятвы, и он поторопился их произнести.
Аборигенка склонила голову в вежливом поклоне и отправилась класть припасы на место.
— Хир, иди сюда, — подмигнул пленник малышу, и тот безбоязненно притопал к столу.
А чего бояться то, если Урса заключила с демоном сделку, он сам слышал. Не маленький, знает, что такими клятвами зря бросаться не положено. Хир доверчиво взял в одну чумазую ручку кусок холодной мамалыги, в другую ломоть кабанятины и первым делом вонзил редковатые зубки в вожделенное мясо.
Урса неслышно села на уголок скамейки и умиленно следила за сосредоточенно жующим ребенком, а Арсений с болью вспоминал, что именно так смотрела на него и сестренок с братом мать, когда, набегавшись по улице, они первым делом хватали со стола пирожок или оладушек.
— А теперь пошли в мою комнату, сегодня вам хватит одной постели, а утром принесем ему лавку, — вставая из-за стола, объявил пленник, когда Хир расправился с внеплановым угощением и как-то осоловело притих.
И Урса не стала спорить, а послушно потопала следом, крепко стискивая в мозолистой руке крошечную детскую ладошку, и стараясь не думать о том, как рассердится ведущая, обнаружив их с трутненком в комнате демона.
Никогда еще Аркстрид не чувствовала себя так отвратительно. И вроде всё сделала правильно, и втора смотрит на нее восхищенно, почти как на Эргезит, главу совета старейших ведущих, а сердце тянет стыдом и раскаяньем. Намного сильнее, чем тянуло, когда ей пришлось три года назад отдавать в чужие дома двух самых близких подруг. Почти сестер, выросших с ней в одной комнате. Обе были ведущими, и дома, обделенные чародейками, давали за них слишком хороший выкуп. В тот раз никак нельзя было отказаться от обмена, ведущие нужны всем, и совет не понял бы ее отказа. Бывали и такие случаи, когда старейшины распределяли ведущих силой, и выкуп назначали сами. И, как правило, он бывал много меньше, чем при добровольной мене.
Все хозяйки понимали, что таким образом совет пытался предупредить утаивание чародеек, и скрепя сердце сами отдавали в чужие руки своих сестер и дочерей. Утешаясь только тем, что с ведущими везде обращаются одинаково бережно и предупредительно.
Ну а как их не беречь, если от ведущих напрямую зависит так много важнейших вещей? Заговоры на здоровье и охрану, поиски рыбы и дичи, проверка купленных у селян продуктов и тканей. Но и чародейки за заботу платят добром и бескорыстным трудом, все помыслы отдавая интересам дома.