Различные еретические движения были связаны с теми или иными экономическими и культурными центрами империи. Их соперничество вело к укреплению определенного центра. Партикулярные властные устремления, находившие в них свое выражение, угрожали единству империи. В то же время еретические движения по своей природе носили также социальный характер. Враждебность угнетенных народов по отношению к власти и к Риму в области религии проявилась в виде противостояния по отношению к господствующей церковной концепции. Христианство стремилось к гомогенизации античной культуры, а культурное наследие отдельных регионов способствовало возникновению еретических учений, противостоявших универсальной христианской культуре. В конечном счете еретические учения являлись необходимыми спутниками процесса формирования христианского учения, представляя собой тупики в ходе поиска единого пути. Во многих случаях в еретических учениях — теперь уже на почве христианства, внутри христианства — проявлялись продолжавшие существовать прежние языческие религиозные элементы, которые затем или включались в учение, объявленное ортодоксальным, или окончательно отмирали.
Таким образом, можно понять, почему император в еретических учениях усматривал угрозу государству и существующему общественному строю. Арианская ересь, охватившая весь Восток, побудила императора Константина созвать в городке Никее, находящемся неподалеку от восточной столицы империи — Никомедии, первый экуменический (вселенский) собор нового типа, на котором присутствовали епископы церквей со всей империи. Он был созван в 325 году при папе Сильвестре I (314–335). На собор прибыло около 250 епископов, в том числе 17 арианцев. Участниками собора были почти исключительно восточные епископы, западные церкви представляли всего 5 епископов, среди них нунции — посланцы папы. Собор открыл сам император, который внимательно следил за его ходом, правда, председательство было передано Кордовскому (Испания) епископу Осию. Руководителем арианской партии и идеологом (разработчиком) арианства был никомедийский епископ Евсевий, в то время как его главным противником являлся представитель ортодоксального вероисповедания Афанасий из Александрии. (О ходе собора повествует апологетический историограф церковной политики Константина кесарийский епископ Евсевий в III томе своего труда «Vita Constantini» — «Жизнь Константина».)
В речи при открытии собора Константин определил задачи, стоящие перед епископами: «…я считаю страшнее любой войны и ужасной битвы внутренний раздор в собрании Бога и печальней, чем внешние войны…Когда… я услышал о ваших раздорах, я не посчитал эту весть второстепенным по важности делом, а, пожелав посодействовать в нахождении средства врачевания, немедленно созвал вас… Вы должны здесь сейчас изложить причины раздора между вами, чтобы тем самым развязать узлы распри с помощью мирных законов. Ибо только так вы поступили бы в угоду Бога, стоящего над всем, и достаточно отблагодарили бы и меня, вашего покорного слугу». Император был недоволен существующими в церкви разногласиями, ибо, предоставив ей свободу, он считал, что она будет полностью единой. С другой стороны, он считал себя коллегой епископов и под этим предлогом требовал и для себя церковных прав.