— Было время, когда такая мысль даже не пришла бы тебе в голову. Что с тобой случилось, детка?
— Наверное, я повзрослела, а ты нет…
У него вытянулось лицо:
— Ну, спасибо, подружка!
Джесси вдруг сообразила, что принимает разговор слишком близко к сердцу, хотя неизвестно почему. Реакция на его внезапное появление? Нет, скорее, на привычную, но давно забытую его манеру над всем иронизировать.
— Эдди, если ты только хотел пригласить меня послушать джаз, почему просто не позвонил? Зачем ты все же приехал?
— Если коротко, мне недостает нашей дружбы, Джесс, и теперь, когда я сюда вернулся, хотелось бы возродить ее.
— Вот как?
— Да.
— Взять, щелкнуть, словно имеешь дело с выключателем, и готово?
— А почему нет, если специально не усложнять? Не понимаю, почему ты встречаешь это в штыки.
— Не хохми.
— Ничего не могу с собой поделать.
Джесси прикрыла глаза пальцами и простонала:
— Я же вчера тебе ясно сказала.
— Ясно только одно, подруга, в отличие от тебя я не могу забыть о тех восемнадцати годах, которые мы провели когда-то бок о бок. Ты слишком переплелась с моей жизнью. Как это тебе удалось, Джесс, сам не понимаю…
Под его откровенно пристальным взглядом ей стало неловко.
— Если все так, почему же ты не разыскал меня раньше? Сейчас декабрь, Эдди, а ты вернулся в Штаты еще в августе.
— Разве я не говорил, как был занят. Ты хоть представляешь, что значит включиться в работу Детройтского симфонического? Пять, а то и шесть концертов в неделю, постоянно обновление программы, разучивание новых партитур…
— Но у тебя же находилось время для Рут и своего джаза?..
— Если хочешь знать правду, я боялся звонить.
Джесси рассмеялась.
— Ты? Боялся?.. Рассказывай кому-нибудь другому, только не мне.
— Я чувствовал, что меня ожидает неласковый прием. И не ошибся.
Джесси на секунду растерялась, но выручил звонок.
— Я должна идти. У меня урок.
— Могу я поприсутствовать?
— Нет!
Да что с ним в самом деле? — мелькнуло у нее в голове.
— Почему?
— О, не знаю. Просто не хочу, — заупрямилась девушка.
— Ну же, обещаю не бросать шарики из жеваной бумаги, передавать записочки и задавать дурацкие вопросы.
Джесси почувствовала, что попала в западню, и честно ответила:
— Ты меня будешь отвлекать.
Эдди рассмеялся, обнял ее за плечи и сказал:
— Не буду. Ты всегда прекрасно владела собой…
Он сел в последнем ряду, как бывало обычно в школе. «Хулиганский ряд» называли его учителя. Студенты с любопытством поглядывали на незнакомца. Он же невозмутимо вытянул в проход длинные ноги, скрестил руки на груди и только посверкивал своими дьявольскими темными глазами. Стоя за кафедрой, Джесси постоянно ощущала его изучающий взгляд. Я, должно быть, кажусь ему простушкой, подумала она, в домашней вязки шерстяной кофте и бежевой юбке, в скромных сапожках на низком каблуке.