Степан был умным и мужественным, честным и прямым. Никогда не позволял обижать при себе более слабых и беззащитных. Пользовался за это людским уважением и доверием. Тридцати четырех лет его избрали мирским старостой деревни. Ещё очень молодым, с точки зрения крестьян, для такой службы. Помещица Полиновская в 1862 году, ещё имевшая власть над крестьянами, как обязанными до выкупа наделов, подала на него жалобу (должно быть, чтобы не терпеть его мировым старостой). Чебоксарский мировой посредник между помещиками и крестьянами Д.Н. Леонтьев в марте 1862 года отклонил её жалобу, однако в августе того же года сам сместил Степана Гаврилова, «удостоверившись лично в справедливости» требований помещицы и за «неисправное» якобы исполнение им «своих служебных обязанностей».
Для односельчан это всё было понятно. Они по-прежнему относились к Степану с уважением. Случаи, из-за которых Гаврилова отстранили от служебных обязанностей, долго вспоминались народом и помещицей.
А произошло вот что.
Как-то раз Степан Гаврилов должен был перевозить иконы и некоторую церковную утварь из одного села в другое. Дорога была вся в колдобинах, а телега, на которой везлось добро, — худая. Таким образом, на обочине дороги остались несколько икон, пропажу которых Степан не заметил. На его беду, позади следом проезжал местный священник и увидал такое богохульное дело. Догнал Степана и отправил его в кутузку. Степану вменили статью о «богохульстве», и он довольно долго отбывал наказание.
Во второй раз он отказался вместе с восемнадцатью будайковцами работать на барщине. За что тоже был посажен в кутузку.
В 1874 году, при окончательном отмежевании крестьянских земель деревни Будайка от помещичьих, Степан Гаврилов был избран доверенным лицом от общества.
Тогда же в возрасте 44-х лет жена Степана Ирина Никитина умерла. Двенадцать лет вдовствовал Степан Гаврилов, оставшись с сыновьями, а в 1886-м, около 58 лет, женился на 39-летней вдове чувашке Прасковье Федоровой, имевшей двоих детей — дочь Наталью 7-ми лет и сына Андрея 4-х лет. Женитьба русского крестьянина на чувашке была явлением не исключительным. Так появлялись смешанные браки, так росло уважение людей друг к другу разных национальностей.
Фамилий как таковых у крестьян тогда ещё не было. Помещики их не признавали у крепостных. Им было оставлено только отчество, которое и звучало как фамилия: если родителя звали Андреем, то сын его, Гаврила, назывался Гаврила сын Андреев, или Гаврила Андреев. И только с отменой крепостного права, при призыве в армию, крестьяне постепенно стали иметь фамилии.