— Ты не думай, что если он новичок, то можно его околпачивать. Выкладывай деньги!
Форману легче было расстаться с жизнью, чем с десятью латами. Лицо его побагровело, стало почти сизым, а вместо голоса из горла вылетело какое-то шипение.
— Ты у меня работы больше не проси!
— Не так горячо, мистер Филандер! Не так горячо, милый Август! Кроме твоих пароходов, есть и другие. Не запугивай! Счастливо!.. Пошли.
Они вышли. Вслед им из пивной вырвался чад и растворился в воздухе, распространяя вокруг отвратительный запах. Их провожал многоголосый подобострастный, заискивающий смех.
— Пусть уходят! — бормотали оставшиеся в пивной. — Пусть их уходят! Кельнер, принеси-ка еще порцию. Только поскорее. Не заставляй господ ожидать. Марш!
***
— Зачем ты рассердил формана? — заговорил Волдис, шагая вместе с Карлом к Понтонному мосту. — Теперь ты из-за меня лишился работы. Сказал бы, в чем дело, я бы сам все уладил.
— Ничего бы ты не сделал, — вспылил Карл. — Они с тобой не посчитаются. Высмеют, обругают и прогонят от стола, а если ты заупрямишься, позовут полицейского и составят протокол. Это старый трюк, Август часто к нему прибегает.
— Но так навредить себе из-за чужого человека?
— Во-первых, рабочие не чужие, хотя бы они и не были знакомы друг с другом. Они называются товарищами. И тот не товарищ, кто позволит обмануть и унизить другого рабочего. Во-вторых, положения своего я совсем не ухудшил, потому что все равно не намерен с Августом работать. Я знаю других форманов и работу найду.
Нет, Карл не выглядел обеспокоенным.
— Собачья жизнь у нас, портовых рабочих, — продолжал он. — Ни один человек в мире не зависит от такого количества случайностей, как мы. Сегодня мы получили получку, но не знаем, когда опять увидим деньги. Чувствуешь себя подвешенным за волосок — малейшее дуновение ветра, и ты сорвешься в грязь. Околачиваешься вокруг контор, кабаков; целыми днями, как голодный пес, бегаешь за каким-нибудь зазнайкой и предлагаешь себя: «Пожалуйста, вот перед вами вьючная скотина, будьте так добры, поэксплуатируйте меня! Гоняйте меня, кричите на меня, насмехайтесь надо мной, но только дайте мне работу, возьмите мою силу, потому что я хочу есть, а у меня нет хлеба». Они осмотрят тебя — выносливая ли ты скотина, что из тебя можно выжать, оценят твои мускулы, посмотрят на лицо: хм, кажется не идиот, работать сможет! Ты радуешься, что унаследовал от родителей крепкое телосложение, ибо каждый лишний килограмм мускулов утраивает твои шансы на будущее, а твой костяк определяет твою ценность!
— Неужели все форманы орут, как Август?