Внутри Хижины по-прежнему царил беспорядок. И ничего не изменится до обеда, пока не придет Хуанита, потому что сам он даже не удосужился еще раз выкинуть окурки из пепельниц. В общем-то, в эту минуту он должен был сидеть в баре «Арукас», пить аперитив, потом отправиться пообедать – с Кармен или всей компанией, – а после они вдвоем уехали бы куда-нибудь, несмотря на дождь, и вернулись бы только после того, как Хуанита уберет дом и уйдет. Но Карлос не мог отрешиться от своей заторможенности и отправиться в Сан-Педро; он сидел в каком-то отупении, которое – как он интуитивно догадывался – было призвано остановить время или вывести его за пределы времени. Но Карлос знал, что двигаться все равно придется: голод заставит. Поэтому у него было такое чувство, словно он застрял между реальной жизнью и призрачным миром грез, похожим на лимб, где обитают невинные души. Миры эти уравновешивали друг друга, но на самом деле, пребывая в таком состоянии, Карлос ждал, что равновесие вот-вот нарушится само собой, без его вмешательства, и тогда он примет то или иное решение.
Во всяком случае, он хотел именно этого, и как ни странно, чередование аккордов рояля и оркестра в andantino концерта помогло ему прозреть, и он очнулся. Кармен и все остальные ждали его в баре «Арукас», Кармен была там, в баре, а значит, и ему нужно туда, чтобы увидеть ее, и Карлос понял, что бездействие – это медленно действующий яд, и надо сопротивляться.
Вздрогнув от холода, Карлос вспомнил о плохой погоде, вспомнил, что уже несколько дней кругом только вода и слякоть, что унылая серость осложняет жизнь: приходится надевать резиновые сапоги, дождевик и брать зонт, прежде чем выбраться из своего логова на белый свет. Потому что тишина и грязь в Хижине делали ее похожей на логово, и именно это заставило его выбраться на открытое пространство. Карлос слишком хорошо знал, как соблазнительна защищенность логова, как может оно убаюкивать волю, знал и боялся. Воля – это все, что у него было, что он ценил в себе. И все же, почему, спустя столько лет с той далекой бесприютной поры образ логова всегда возникал неожиданно, когда он отдыхал, оправляясь от усталости или подавленности.
Одевшись так, чтобы не промокнуть, Карлос решительно вышел из дома, закрыл, но не запер дверь, и побежал к машине: он торопился, потому что дождь лил как из ведра и потому, что было уже поздно. Он даже не заметил, что оркестр перешел к финальному allegro и что музыка все еще звучит внутри Хижины, где уже некому ее слушать.
Хуанита в отчаянии повесила трубку: в баре «Арукас» ей сказали, что дона Карлоса Састре там нет, а в Хижине никто не подходил к телефону. Она голову сломала, стараясь угадать, где может быть дон Карлос, потому что ей было необходимо срочно поговорить с ним.