Она умолкла, вспоминая, как старалась вырваться в Бостон, едва выдавался свободный день или два, и как ее утешало то, что Джой и Скотт часто навещали ее отца.
– Насколько я помню, мой отец вырезал фотографии людей, на которых, как ему казалось, был похож, и интересовался, не родственники ли они, – грустно произнесла она. – Он отчаянно стремился отыскать свои корни. Иногда я его поддразнивала. Незадолго до смерти он зациклился на мысли, что поразительно похож на Александра Гэннона. Скотт относился к этому серьезно, а я нет – до сегодняшнего дня.
Стараясь говорить твердым голосом, Моника попросила:
– Нэн, вы не напечатаете снимок, который я сделала сегодня сотовым? – Она встала. – У меня в бумажнике есть фотография отца, но есть и побольше на письменном столе. Сейчас принесу ее вам и покажу, что именно увидела сегодня утром.
Она вошла в свой кабинет и с минуту постояла там, пытаясь унять дрожь. «Скотт, – думала она. – Бедный Скотт. Если кто-то его убил, это из-за того, что он пытался мне помочь, потому что полагал, что мне достанется состояние».
Она взяла фотографию отца в рамке и принесла ее в приемную. Нэн уже успела напечатать снимок портрета Александра Гэннона. Моника положила их рядом на столе. Когда детективы склонились над ними, она сказала:
– Как видите, практически одно лицо. – Не отрывая глаз от снимков, Моника продолжила: – Думаю, Скотт Альтерман расстался с жизнью, пытаясь доказать, что между Александром Гэнноном и моим отцом существовало кровное родство. И я думаю также, что на этом все не кончается. Не сомневаюсь, что Оливия Морроу, женщина, которая намеревалась открыть имена моей бабки и моего деда, могла умереть во вторник вечером потому, что сообщила третьему лицу, что я приду к ней с визитом в среду вечером.
– Кто этот человек? – отрывисто спросил Форест.
Моника подняла голову и посмотрела на него через стол.
– Думаю, Оливия Морроу сказала своему кардиологу, доктору Клейтону Хэдли, что собирается представить мне доказательство моего родства с Гэнноном. Доктор Хэдли состоит в правлении фонда Гэннона. Он навещал миз Морроу во вторник вечером. На следующий день, когда я пришла к ней домой, она была мертва.
Моника повернулась к Джону Хартману.
– Я просила вас прийти сюда по особому поводу, и он согласуется со всем сказанным мною.
Моника снова вышла в свой кабинет и на этот раз принесла пластиковый пакет с испачканной кровью подушкой, которую Софи взяла из квартиры Оливии Морроу. Она описала реакцию Хэдли на вопросы Софи по поводу пропавшей наволочки.
Форест взял у нее пакет.