Король первым приметил фигуру деда в прогале безлиственного кустарника у телеграфной линии. Одним длинным прыжком одолел насыпь и помчался напролом. Саша ругнулся, споткнувшись, неловко скатился вниз и тоже заспешил по болотистой низинке, пару раз оглянувшись влево. Саня никуда не глядел, просто старался по мере сил не отставать слишком уж крепко от взрослых. Однако он едва миновал сырые, чавкающие камыши топкой болотины близ насыпи, когда отец и его напарник уже скрылись далеко впереди. Жидкая ледяная грязь налипла на штаны, сделала ботинки пудовыми и неподъемными, связала ноги, подсекая их при каждом шаге, словно и в ней копилась злая темная удача. «Сегодня целиком ее день», – запоздало сообразил Саня, подал руку отставшему Олегу и принялся тянуть его, ускоряя бег. Черный день. Оттого все дела шли криво, а решения запаздывали.
За густой черной сеткой кустарника крикнули, то ли командуя, то ли ругаясь. Сухо хрустнул выстрел, потом второй, третий. Лес вздрогнул от резкого звука и замер. Кто-то упал и покатился, взвизгнул шало, тонко – и смолк. В липкой тишине Саня выпустил руку приятеля, продрался через кусты и увидел полянку. Взгляд сразу и страшно наткнулся на лежащего ничком деда. Саня мельком отметил, как отец вминает сапог в ребра Ефима, рубит ладонью его затылок. Не успели? В голове стало пусто, эта мысль не желала там утверждаться, слишком она была темна и ужасна. Но и света вроде неоткуда больше ждать. Мимо протопал задыхающийся Олег, упал на колени возле Корнея и стал усердно пытаться его перевернуть. Саша помог и замер, кривясь и мрачно сопя.
Сразу стали видны три дырочки в любимой старой кожанке машиниста, две кучно, рядом, на груди, третья ближе к рукаву. А еще Саня с замиранием сердца встряхнулся, разобрав тот самый свет, которого уже и не ждал в этот день. Блестело нечто маленькое, но яркое. Олег всмотрелся, достал из сумки свой набор в кожаном футляре, судорожно вздохнул, ощупал грудь деда под курткой, залез глубже, тронул плечо. Размазал по лицу грязь пополам со слезами и обернулся к Королю:
– Он жив.
Король присел рядом и неуверенно похлопал по дедовой куртке. Тихонько рассмеялся, извлекая из внутреннего нагрудного кармана табакерку.
– Саня, ты видел хоть раз такую странную, неявную и в то же время плотно упакованную удачу? – спросил он, изучая серебряную безделушку. – Ренка такие вещицы не дарит зря.
Лицевая часть толстого серебряного узора крышки была в одном месте прорвана насквозь, табак свободно сыпался наружу. Рядом узор вмялся до самого донышка. Но серебро по-прежнему лучилось светом, не различимым обычным глазом, и цепко хранило две пули из трех.