– Мне представлялось, что ты старый, желчный и бородатый, – «обрадовала» я его вслух. – И что бородка тощая, козлиная – большую часть Потапыч уже выдрал.
– Наверное, еще выдерет, – улыбнулся Семен, потирая подбородок. – А я полагал, что девица, которую джинну отсылают под видом сказочной птицы, взросла и весьма… как бы сказать…
– Похожа на маму Лену фигурой и внешностью, – угадала я. – Почему «под видом»?
Он наконец-то сел в давно предложенное кресло, устроился поудобнее и стал излагать взрослые, хорошо ему понятные соображения. Говорил складно и логично, особо не упрощая. Иногда косился на меня – понимаю ли. Ха! Я прослушала в исполнении Лешки весь курс пятого года обучения высшего колледжа магов, и прежде того основы предмета, именуемого «Паровые котлы и машины», его дед Корней преподавал Сане, а я сидела рядом, стен-то в нашем закуте не было, только тряпичные перегородки. Меня и укладкой путей не проймешь, нас с Томой инженер Донов пилил своими новыми идеями все лето.
А здесь вполне даже занятные мысли.
– Я читал монографию знаменитого арьянского мага, ректора Дорфуртского университета Иоганна фон Нардлиха, – обстоятельно сообщил Семен. – Он полагает, что управление удачей весьма опасно и считает ее концентрацию сходной с принципом действия парового котла. Если перейти критический предел, желая произвести особенно полезную и значительную работу, взрыв станет неизбежным и нанесет больший вред, чем сама предшествующая работа.
– Так это если в лоб, по-глупому, – хмыкнула я. – Ты хоть раз видел работу мага удачи?
– Нет. Мне думается, роль этой магии преувеличена. И уважение к ней формируется пси-магами, поскольку суеверия сами по себе страшная сила. Мы привыкли причислять к заслуге темных магов удачи каждую свою беду. Мы уже боимся щербатых чашек и трещин в камне.
– Сёма, а ты умеешь не передавать посторонним то, что тебе рассказывают по секрету? Видишь ли, о тебе хорошо отзывался Лешка Бризов, Яша тебя хвалил, вот я и подумала, что могу кое-что пояснить про удачу, если оно дальше этой комнаты не уйдет.
Семен глянул на меня с явным удивлением. Видимо, для провинциального желторотого птенчика по своему виду и даже выговору – а от него за год не избавишься совсем, от северного оканья – я знала слишком много интересных людей.
– Яша – это Яков Ильич?
Я кивнула. Он пожал плечами, немного посидел, переваривая мое панибратство в отношении к личному помощнику Самого, и спокойным тоном, без клятв и патетичного вставания на колени подтвердил, что он не передает третьим лицам услышанное, если это тайна. Яша, кстати, говорил мне точно то же самое. Потапыч хотел узнать, кто рассказал «гнусному проныре» Семену про опалу Мессера, но Сёма так и не выдал свой источник информации. Хотя отказывать в сведениях разгневанному Миху рискуют единицы… Так что я уточнила повторно: излагаю сугубую тайну. И рассказала, как ученик Юнца стрелял в него, как не попал ни разу, целясь в упор, и как я попала пять раз подряд, да еще с закрытыми глазами.