– Лена…
– Что – Лена? – всерьез взъелась мама. – Я только правду сказала. И читать уметь не надо, чтобы понять: плакала она над письмом. Девчонок поселишь за внутреннюю окружную, от столицы не далее пятидесяти верст, или этих новых «километров», которыми велено считать уже десять лет. Все понял? Не справишься, сама займусь. Осветительное масло проверять мы горазды, а вот родное дитя пристроить к делу – не в силах.
Мама гордо поправила волосы и едва приметно подмигнула мне. В своей победе она не сомневалась. И ей очень нравилась, мне ли не знать, безропотность Короля, принимающего к исполнению более ни для кого не разрешимые поручения. Ее поручения!
Мне стало тепло, к горлу подкатил горячий меховой шарик. Я прекрасно знаю, что здесь считаюсь родной, но все равно каждый раз тихо радуюсь праву называться дочкой Лены и Короля, быть частью этой семьи, лучшей на свете, несмотря на проклятие, на наш нищенский быт, бесконечную дорогу и тяжелую работу, присутствие всяких там Тонек и Алесек… Ну кому я стану задавать свои вопросы в пансионе? Я с тоской глянула на отца. Он, кажется, понял и грустно улыбнулся. Ему ведь тоже будет скучно без меня, а скоро и Саню увезет хитрюга ректор.
– Чай у Михаила Семеновича попьете, – сказала мама, с немалым огорчением рассматривая трещину на чашке. – Надо отца попросить, чтобы устроил в полках крепления для посуды. Надо же, моя любимая, мама подарила.
Лена жалобно глянула на Короля. Склеивать трещины нельзя, в них все равно останется след темной удачи, надломившей целостность предмета, подточившей его суть. Возникнет ущерб: испортится настроение после чаепития, участятся ссоры в доме. Угостить незнакомого человека, вынести ему воду в надтреснутой чашке – это в нашей стране прямое оскорбление, не меньше.
– Нет в ней ущерба, – пожала плечами я, рассматривая чашку. – Может, показать дедушке Марку?
– Покажи, – согласилась мама.
Бережно завернув чашку в чистое полотенце, он передала ее мне, и мы с отцом пошли в седьмой вагон, каждый со своим поручением. Полагаю, что мое – важнее. Подумаешь, тот пансион или другой. Я дочь Короля, не пропаду, и плакать мы с незнакомой Томой не станем, отучу. А вот жить возле столицы… ну ладно, себе могу сказать, но шепотом: побаиваюсь. Если Юнц раскусил меня в одно мгновение, не окажутся ли излишне глазастыми и иные маги? Опять же день за днем на одном месте, постоянно общаясь с одними и теми же людьми. А ну как рассмотрят они мою излишнюю везучесть?
– Пап, стоит ли нас переводить в столицу?
– Малыш, ты плохо понимаешь, что такое город, – отозвался отец. – Мама у нас мудрая, она права. В убогом и малолюдном захолустье ты заметна, как единственная сортовая роза в заброшенном саду. Большой город набит людьми, там друг к другу относятся без внимания. Порой соседей по имени не знают, в лицо не опознают. Ты просто не стреляй в пансионе из пистолета, не устраивай показательных драк и не играй в карты.