– Скажи мне, для кого все это?
Не сразу догадалась, что Мурка имеет в виду… Хм, часовой пробег по роскошной жизни не пошел
Муре на пользу. Спросила, как пятилетний ребенок: кто же она, Мура, на фоне бутиков, – очень бедная или просто бедная?
У меня еще оставалась пара часов до встречи с Романом, и я быстренько объяснила ребенку, что Армани, Версаче, Эскада, Соня Рикель – очень красиво, но предназначено для такого тоненького слоя людей, что его и не видно. А большинство людей, в России и в других странах, одеваются в нормальных магазинах, ездят на недорогих машинах и раз в год веселятся в Диснейлэнде либо на даче во Мшинской. Это и есть мы с Мурой – средний класс, надежда и опора общества.
– Вот только не начинай мне сейчас читать лекцию про новых русских, которые хотят светлого будущего, – скандальным тоном ответила Мура, – я хочу себе позволить конкретно этот вельветовый костюмчик с оборочками, и все! Ну ладно я, но почему ты не могла купить этот перьевой пиджачок? Тебе-то уж точно полагается все самое лучшее!
– Мура, это уже философский вопрос – почему один рождается принцем, а другой нищим, и всем неплохо живется независимо от дохода…
Я не особенно сердилась на Муру. Считаю, каждый человек в ее возрасте имеет право однажды удивиться – почему ВЕСЬ МИР не для меня?! Но только один раз.
Отравленная стразами и бусинками из бутиков Мура принялась меня воспитывать.
– Тебе тридцать семь лет…
– Мне тридцать шесть!…
– Скоро будет тридцать семь. А ты даже не умеешь ходить на каблуках. Если завтра вдруг прием, тебе не в чем пойти, у тебя нет ни туфель, ни вечернего платья. Только кислотные ботинки для умственно отсталых, джинсы и черный свитер.
Какой еще прием? Хотя… вдруг?!!
Мурка права, я не состоялась как женщина. Косметики у меня тоже нет, только одна помада, которую мне отдала Ирка-хомяк. Помада была ей не к чему, потому что Ирка покрасила губы в малиновый цвет на три года вперед (называется перманентный макияж, делается иголочками, больно). Ирка-хомяк совсем не жадная, но ей будет приятно получить от меня через три года свою помаду нетронутой.
– Мура? У нас с тобой еще знаешь чего нет? – сказала я очень трагически. – Хорька у нас с тобой нет, Мура, совершенно нет хорька…
Сейчас стало модно держать хорьков. Петр Иваныч подарил Ирке хорька на прошлый Новый Год. Хорек прогрыз у Ирки все, что мог, – сначала пытался свить гнездо в шкафу, потом в пружинах дивана. Пробурившись в диван, убеждался, что опять попал не туда, и бурился в следующее место.
Я спросила Муру, как она обычно чувствует себя в Эрмитаже, ничего? Не начинает ли немедленно мечтать – хорошо бы спать на таких диванах, есть с такой посуды… Сама я всегда немножко хочу жить в Зимнем дворце, особенно я мечтаю жить в Малахитовом зале…