На пальцах все еще оставалась запекшаяся кровь комиссара. Рис тщательно вытер пальцы и ладони о мокрую траву.
Когда он выпрямился, рядом с ним на стволе уже сидела Лита. Рыжие волосы рассыпались у нее по плечам, рот был испачкан розовым соком ягод. Джилан принялась рисовать сухой травинкой на сухом островке земли и, поглощенная своим занятием, перестала обращать внимание на все окружающее. Сестры были совершенно не похожи одна на другую. Лита, повзрослев, обретет роскошные формы матери, только будет повыше ростом, а Джилан, судя по крохотному личику, так и останется маленькой и хрупкой.
— Это ситар моего отца, — сказала Лита.
— Да.
— Сыграйте.
Он заиграл старую песню, которую выучил еще студентом. В ней оплакивались прежние времена, утраченная родина, — панихида, вроде тех, что пели из века в век на разных языках люди, которых всегда неудержимо тянуло скитаться и познавать неведомое.
— Грустно… Напоминает о Земле. — При этих ее словах он убрал инструмент с колен. — Я так и не научилась играть. А ведь отцу было бы приятно, если бы я постаралась. — Она провела пальцем по струне. — Я так давно не была не Земле, что мне трудно вспомнить Индию… Вы когда-нибудь были в Индии?
Он покачал головой и встал, растирая затекшую шею и плечи.
— Я помню только белый дом в горах, вблизи истоков Ганга. Мы жили там летом. В саду у нас были павлины и обезьяны…
Девочка горестно умолкла. Рис наблюдал, как она смотрит в пустоту. Поднимающееся солнце освещало ее темный профиль, рельефно выделяя острые скулы и превращая лицо в резной барельеф юной богини на стене древнего храма.
Через некоторое время он наклонился и поднял ситар, продев руку в петлю ремня.
— Пора двигаться.
— Представляю, сколько разных инопланетян вы повидали, — молвила она, не шевелясь.
— Немало, — подтвердил он. — И не все бывали рады встрече с хомо сапиенс.
Она встала, взяла сестру за руку. Троица снова зашагала по густой жесткой траве, скрывавшей малютку с головой. Рис сжалился и посадил ее себе на плечи. Джилан прижала деку ситара к его затылку; корпус-орех по-прежнему бил его по спине, ремень затянулся на горле, как удавка.
— Откуда вы знаете про эти ягоды? — поинтересовалась Лита, шагая рядом.
— В библиотеке об этом уйма сведений. Но твой отец был, кажется, единственным человеком в Нью-Бомбее, которого все это не оставляло равнодушным.
Она помолчала, а потом выпалила:
— Судя по всему, вы не очень хорошо ко мне относитесь?
— Я обязан вас спасти.
— Наверное, это у нас взаимное, — буркнула она и, замедлив шаг, засмотрелась на острые скалы, похожие на торчащие кости, припудренные кладбищенским туманом.