— Тогда почему я жив?..
— Почему? — Туклик слегка пожал плечами. — Мы хотели сохранить колонию, Лэмб, хотели, чтобы жизнь здесь наладилась, и…
— Нет, — перебил я его. — Я хотел спросить, как вышло, что я не сгорел, не превратился в золу… Вы сказали, что перенесли меня на борт, настроили приборы и… А ведь от меня не должно было остаться даже дыма! Я же своими глазами видел, как рядом со мной закипел асфальт!
— Ах, вот вы о чем! — Туклик снова улыбнулся. — Дело в том, Лэмб, что на нас, сгудонцев, это оружие не действует. Вообще-то, оно довольно слабое. Особое излучение с заданной длиной волны воздействует непосредственно на молекулы, возбуждает их, дестабилизирует, разрывает межмолекулярные связи. Но мы… — Он сделал небольшую паузу, немного подумал, потом закончил неопределенно: — Но мы защищены.
— И я?
— И вы тоже, Лэмб.
— Я тоже… защищен?
Туклик внимательно посмотрел на меня, вздохнул протяжно, словно терпеливый взрослый, разговаривающий с умственно отсталым ребенком. Я не хотел слышать, что он ответит, однако иного выхода у меня не было.
— Да, Лэмб. — Туклик кивнул. — Помните, однажды я сказал, что вы — один из нас? Это утверждение соответствует действительности в гораздо большей степени, чем вы тогда подумали. Вживленные в ваше тело устройства — они восстанавливают, создают, перестраивают, регулируют. И защищают.
— Я об этом не просил.
— Нет, вы можете спорить, — возразил он мягко и снова улыбнулся мне своей широкой улыбкой, которая впервые показалась мне приятной и почти… человеческой. — Я помогу вам, и мы прекрасно проведем время. — Туклик неожиданно потянулся ко мне и обнял меня своими короткими, тонкими ручками. Наверное, я единственный из землян, кто может похвастаться тем, что его обнимал сгудонец.
Несколько часов спустя, когда на востоке взошел Арран, мы действительно подлетели к одному из самых больших парков Льюкарса и, на несколько секунд зависнув над ним, с пронзительным ревом опустились на центральный холм. В парке тотчас собралась толпа. Несколько минут спустя открылся люк, откинулся широкий трап-пандус, и мы — Туклик и я — торжественно спустились по нему на землю. Клаату барада никто.
Туклик был прав, разумеется. И старые колонисты, и молодежь приветствовали меня с одинаковым воодушевлением и радостью. Я был тем ответом, который они так давно мучительно искали. Им нужен был лидер, вождь, человек, которым они могли бы восхищаться и за которым готовы были идти в огонь и воду. Особенно радовалась моему возвращению мадам Дюбуа — теперь уже просто Кларисса. Я думаю, государственная власть всегда была для нее тяжким бременем, и она была только рада, когда ей представилась возможность переложить ответственность на кого-нибудь другого.