«Если», 2001 № 05 (Байкалов, Синицын) - страница 82

Именно такую творит английский художник, настаивая на том, что он «не копиист, не мистик и не глубокий философ». «Просто, — заявляет Роджер Дин, — я вижу вокруг многое, что в состоянии увидеть каждый. Было бы желание».

Роджеру Томпсону, сидевшему в то июньское утро пятницы на парковой скамейке, не могло прийти в холостяцкую голову, что судьба его уже решена и что вот-вот его ожидает сюрприз. Возможно, он и не собирался ничего менять в своей жизни, когда несколько минут спустя увидел высокую брюнетку в облегающем красном платье, идущую по дорожке, но этот осторожный намек не мог, разумеется, предупредить его обо всех громадных витках времени и пространства, которые, являясь следствием его холостяцкого положения, уже давно пришли в движение.

Высокая брюнетка как раз поравнялась со скамейкой, и дело начало принимать оборот, хорошо знакомый нам по литературным произведениям и касающийся знакомства двух молодых людей: один из ее заостренных каблучков провалился в трещину, заставив женщину неожиданно остановиться. Наш герой с достоинством встретил столь благоприятную возможность познакомиться, особенно учитывая тот факт, что он находился в водовороте процесса изучения особо трудной и темной фазы поэтического анализа науки, над которым в данный момент работал, и был меньше обычного подготовлен к подобной неожиданности. Не прошло и миллисекунды, как он был уже рядом с девушкой; в следующую долю секунды его рука уже обхватила ее ногу. Он высвободил ступню прелестницы из туфли, заметив при этом три узкие золотые ленты, опоясывавшие ее ногу как раз чуть выше лодыжки, и помог потерпевшей сесть на скамейку.

— Я извлеку вашу туфлю в одно мгновение, — сказал он.

Дело не разошлось со словами, и через несколько секунд изящная ступня девушки оказалась там, где ей полагалось быть.

— О, благодарю вас, мистер… мистер… — начала она.

Ее голос оказался чуть хриплым, а лицо вписывалось в идеальный овал; губы были красными и полными. Глядя в кристально чистую перламутровую глубину ее глаз, он испытал ощущение обморочного падения, несмотря на полное сознание, и, пошатываясь, присел рядом с ней на скамейку.

— Томпсон, — произнес он. — Роджер Томпсон.

Перламутровая бездна глаз стала еще таинственнее и глубже.

— Рада познакомиться с вами, Роджер. Меня зовут Бекки Фишер.

— И я рад такой чести, Бекки.

Пока все шло хорошо. Парень встретил девушку. Он надлежащим образом поражен. Девушка благосклонна. Оба молоды. Стоит июнь.

По существу, завязывается роман. Тем не менее это был такой роман, который никогда не войдет в анналы времени.