Гранта не было дома, как я и думала. Он сейчас стоит у фургона и продает срезанные цветы выстроившимся в очередь местным жителям. Я отсутствовала всего три дня, что случалось и раньше. Наверняка он сейчас спешит закончить работу поскорее и планирует, что бы такого особенного приготовить на ужин. Ему и в голову не пришло бы, что я способна пропустить воскресный ужин. Но я его предупреждала, подумала я, отпирая дверь ржавым запасным ключом. Если он забыл, сам виноват.
Я быстро собрала вещи. Взяла все, что принадлежало мне, и многое из чужого: например, сумку Гранта, большую, полотняную, защитного цвета, – никто не увидит ее в вересковых зарослях. Напихала в нее одежды, книг, взяла фонарик, одеяло и всю еду, которая была в шкафу. Прежде чем закрыть сумку, бросила туда нож, открывалку для консервов и деньги, которые он хранил в холодильнике. Бросив вещи на заднее сиденье машины, вернулась за голубой коробкой с фотографиями, цветочным словарем Элизабет и ботанической энциклопедией. Положила их на переднее сиденье и пристегнула ремнем безопасности, а потом снова поднялась наверх по винтовой лестнице. Достала с полки оранжевую коробку Гранта. Открыв ее, пролистала карточки, раздумывая, забирать ее или нет. Я ее сделала, и все ее содержимое принадлежало мне, однако мысль о том, что дубликат моего справочника будет храниться в надежном месте, грела душу, особенно с учетом того, что следующие несколько месяцев моей жизни вряд ли будут безопасными. И если что-то случится с голубой коробкой, я всегда смогу вернуться и забрать оранжевую.
Я поставила коробку в центре комнаты на полу и достала из рюкзака маленький квадратик бумаги. Сложила пополам и поместила на коробку, как именную карточку для гостей на званом ужине. В центр наклеила маленький снимок белой розы из числа забракованных, аккуратно обрезав края, чтобы остался только цветок. А под фотографией, там, где обычно значилось научное название, написала фразу несмываемыми чернилами:
Роза есть роза есть роза есть роза.
Грант поймет, что это конец, а может, и смирится с этим.
1
Я решила вернуться в голубую комнату и родить ребенка в ее водянистых стенах. Я была уверена, что так будет, и уверена, что Грант меня ищет, и хоть у меня не было тому доказательств, сомнений быть не могло. Грант не знал, где голубая комната, но знал достаточно, чтобы ее найти. И пока он не отчаялся отыскать ее, мне нельзя было туда возвращаться. Это могло занять несколько месяцев или большую часть года, но я была готова ждать.
Пьяные подростки меня больше не смущали, и я снова переехала в парк Маккинли-сквер. Теперь у меня был нож, и я знала, что такое секс; они не могли сделать ничего, что не было уже сделано. Да и вряд ли кто-то захочет, думала я, рассматривая себя в зеркале бензоколонки. Мне было плевать на мое меняющееся тело и положение бездомной, и я перестала принимать душ, не переодевалась и не совалась в престижные кварталы. Через пару недель это стало понятно по моему внешнему виду.