– И что можно с ней сделать? – спросила Бетани.
– Зависит от того, что еще вы выберете. Акация – яркий цветок, центральный в букете. Я бы сделала букет в форме фонтана, чтобы стебли свисали и частично закрывали руки.
– Нравится, – кивнула Бетани и взглянула на Рэя. – Что еще? В конце концов они выбрали махровые розы цвета фуксии, бледно-розовую сирень, кремовые георгины, жимолость и желтую акацию. Решили, что от платьев подружек невесты придется отказаться – шелк цвета бургундского вина не гармонировал с цветами. Бетани была рада, что платья куплены в магазине, а не сделаны на заказ. Цветы – вот что главное, с уверенностью проговорила она, и Рэй согласно кивнул.
Когда они поднялись, чтобы уйти, я сказала, что привезу цветы в двенадцать, а в два вернусь на свадебный прием.
– В твой букет можем в последнюю минуту что-нибудь добавить, – пообещала я, – если еще чего-нибудь захочется.
Бетани снова обняла меня.
– Здорово, – сказала она. – Мне уже в кошмарах снится, что свадебная музыка играет, и розы вдруг взрываются. И ни счастья мне, ни свадьбы.
– Не волнуйся, – успокоила ее я. – Цветы сами собой не загораются. – Я переводила взгляд с Бетани на Рэя. Бетани улыбнулась. Я говорила о Рэе, а не о цветах, и она это поняла.
– Знаю, – ответила она.
– Можно я на свадьбе раздам визитки? – попросила я. – Начинаю свое дело. – Я обвела рукой белые стены.
– Конечно! – ответила Бетани. – Приноси. И приводи с собой друга, забыла сказать. – Кивнув на мой живот, Бетани подмигнула. Ребенок толкнулся; меня снова затошнило.
– Обязательно, – проговорила я. – Принесу визитки. Но друга не приведу. Спасибо большое.
Бетани смутилась, и Рэй покраснел и повел ее к выходу.
– Спасибо, – еще раз сказала она. – Правда. Никак не устану тебя благодарить.
Стоя за стеклянной дверью, я смотрела, как они идут по улице к машине. Рэй обнимал Бетани за талию. Я знала, что он успокаивает ее, убеждает, что странная одинокая молодая женщина, волшебно умеющая обращаться с цветами, вполне счастлива и без отца своего ребенка.
Но это было не так.
4
В магазине на Юнион-сквер я купила черное платье, а на Маркет-стрит – четыре дюжины фиолетовых ирисов. Платье делало менее заметным живот – так я рассчитывала отпугнуть наглые руки; ирисы должны были стать моими визитными карточками. Я порезала на квадраты лавандовую бумагу и проколола в каждом по дырочке. С одной стороны каллиграфическим, как у Элизабет, почерком написала: «Язык цветов». С другой – «Виктория Джонс, флорист», собственным обычным почерком. И добавила телефон Натальи.