Возвращались они из Пинска... Осьма, паскуда Спиридон, что б ему на том свете сковородка погорячее досталась, четверо гребцов и пятнадцать отроков. Гм, прямо:
Пятнадцать человек на сундук мертвеца,
Йо-хи-хо, и бутылка рому!
Нет, это я куда-то не туда заехал, извиняйте, мистер Фокс. Возвращались они, значит, из Пинска и повстречали две ладьи с ляхами. Ну, не то, чтобы повстречали, а так – у берега те стояли и не то разгружали что-то, не то грузили... трудились, одним словом. Не понравились они Осьме сразу, и скомандовал он гребцам “навались!”, а отрокам “к бою!”. Опыт есть опыт, мастерство, как говорится, не пропьешь – увязались за ними ляхи... то есть, они-то тогда еще не знали, что это ляхи, но... не суть! В общем, удалось нашим в устье Горыни завернуть, но там, против течения, ляхи соревнование по гребле выиграли, хоть ребята гребцам и помогали, как могли. Осьма к берегу повернул, но тут так неудачно получилось, что ляхи сразу троих гребцов положили и Осьму в ногу ранили. То ли у ляхов лучники хорошие были, то ли так уж не повезло, но дело совсем кисло обернулось. Правда и наши, когда ляхи борт к борту свалиться вознамерились, тоже не лопухнулись – так из пятнадцати самострелов в упор врезали, что первая ладья больше никакого участия в событиях не принимала! Ну, а от второй пришлось на берегу спасаться – она и побольше была, потому и поотстала, и самострелы перестали сюрпризом быть... одним словом, пришлось линять.
Когда на берег высаживались, их опять стрелами накрыло, только тем и спаслись, что щиты за спину закинуты были – почти у каждого по стреле в щите застряло, а у кого так и вовсе по две. Насквозь, правда, пробило только у троих – двое синяками отделались, а третьему и кольчугу с поддоспешником пробило, но рана неглубокая оказалась. Николе с пояса кинжал стрелой сорвало, Петьке как-то так сзади, да через бармицу, щеку почти до самых зубов просекло, еще нескольким кольчуги порвало, да поцарапало малость. Хуже всех Осьме пришлось и последнему гребцу. Осьме, пока ребята его в кусты втаскивали, чем-то, похоже, арбалетным болтом, так по шлему врезало, что он обеспамятел, а гребцу стрела в спину вошла и через живот вышла. А паскуда Спиридон на берег с ними не сошел. То есть, теперь-то мы знаем, что он при первой же опасности под носовой настил забился, да так там и сидел, пока его ляхи не вытащили, а отроки тогда подумали, что его вместе с гребцами убили.
В общем, попали ребята – двое взрослых: один без сознания, второй с разорванными кишками корчится, у урядника щека располосована, слова толком сказать не может, да и болевой шок. Хорошо хоть ляхи за ними в лес не полезли, видимо, все-таки впечатлил залп из самострелов.