Дозвониться до Саманты оказалось непросто. Дома никто не подходил, а мобильный сразу переключал меня на автоответчик. Я оставил два сообщения в первый день и еще два во второй. Я боялся навязываться и терпел еще сутки, а потом все-таки перезвонил ей на работу. Она, похоже, удивилась и не очень-то обрадовалась моему звонку. Я сказал, что уже давно пытаюсь ее найти, и подождал, пока она придумает отмазку. Саманта не стала напрягаться.
– Мне очень нужно с тобой увидеться, – начал я.
– По-моему, это ни к чему.
Она думала о чем-то другом и, по всей видимости, неправильно меня поняла.
– Да не в этом дело. Я еще одно письмо получил.
– Письмо?
– От Виктора Крейка. (Она промолчала.) Ну того художника, помнишь?
– А, извини. Ты же не рассказывал про первое.
– Тебе отец ничего не говорил?
– Нет. Значит, ты можешь теперь с ним связаться?
Сначала я решил, будто она говорит об отце. Вроде это такая глупая шутка.
– Обратного адреса нет. Тебе отец точно ничего не говорил?
– Точно.
– Странно.
– Почему странно?
– Я просто думал, что ему хотелось поделиться с тобой подробностями. Рассказать, как продвигается расследование.
– Это не мое расследование. Им занимались вы с отцом.
– Как бы то ни было, я должен тебе это письмо показать. Давай я за тобой заеду…
– Подожди.
– Что такое?
– Не надо.
– Почему?
– Потому что… потому что не надо, и все.
– Я ведь не про это…
– Я поняла. Все равно, не надо нам встречаться.
– Почему?
– Не хочу, и все тут.
– Саманта…
– Ну пожалуйста! Я не хочу больше об этом говорить. Давай лучше все забудем и станем жить, как жили.
– Я тебе клянусь, что дело не в этом.
А кстати, что она имела в виду? «Все забудем». Можно не повторять ошибки, но изменить то, что было, мы не в состоянии. Мне все понравилось той ночью, и ей вроде бы тоже. Воображение мое совсем разыгралось, я две недели только и делал, что вспоминал эти часы. Мне показалось тогда, она довольна, но, может, я чего-то не заметил? Та к увлекся, что принял отстраненность за экстаз? Я спал с ней, и мне было хорошо. Я устал, немного растерялся, мне было даже чуть-чуть одиноко. А она, что чувствовала она? Что-то невыразимое, то, чего не опишешь словами? Саманта не торопилась выставить меня вон. Смотрела ли она мне в глаза, когда одевалась? Нет, но так ведь часто бывает. Я с удовольствием поцеловал ее на прощанье. И вовсе мне не показалось, что мы видимся в последний раз. Что она возьмет и вычеркнет меня из своей жизни.
Саманта сказала:
– Если ты ищешь предлог, чтобы…
– Чтобы что?
– Чтобы встретиться…
– Ты издеваешься? Я ж тебе говорю, дело…