— Дело не в деньгах! Ты не имел права вмешиваться в мою личную жизнь.
— Я думал, что являюсь частью твоей личной жизни. — Жан-Люк, нахмурившись, скрестил руки. — В другой раз, когда увижу твоего бывшего, отменю команду. Он опять примет свой прежний отталкивающий образ.
— Благодарю. Но не могу поверить. Я так переживала по этому поводу, а для тебя это было всего лишь шуткой.
— Я не насмехался, Хизер. Я был готов убить ублюдка за то, что третировал тебя. Сто лет назад непременно б так и поступил.
У нее вдруг перехватило грудь, и стало трудно дышать. Хизер почувствовала себя… как в клетке. Без воздуха. К этому она не была готова.
— Ты в порядке? — Он коснулся ее плеча. — У тебя колотится сердце.
Она отступила на шаг.
— Мне слишком дорого досталась свобода, чтобы от нее отказываться. — Отвернувшись, она направилась к дочери на кухню.
Он терял ее и не знал, как это поправить. Вампиры не привыкли, чтобы их отвергали. В старые времена, когда Жан-Люку хотелось крови, он прибегал к внушению. И интересующая его дама никогда не отвечала отказом.
Но он не хотел от Хизер крови. Он хотел от нее любви, и добиться этого оказалось куда сложнее. Чувство чести не позволяло ему применить внушение в столь важном деле. Он хотел, чтобы ее любовь была настоящей.
Старые проверенные методы соблазнения с Хизер не работали. У нее была работа, дом, семья. Она ценила свою независимость и по большому счету в нем не нуждалась.
Чем дальше она от него уходила, тем сильнее он к ней стремился. В последующие дни у него неоднократно возникало желание заманить ее к себе в спальню, заняться любовью и довести до умопомрачения. Еще он думал, не заняться ли с ней вампирским сексом, но и эту идею он отмел. Слишком плохо она отнеслась к тому, что он воздействовал на сознание ее бывшего мужа. А его игры с ее собственным сознанием тем более не оценит.
Таким образом, ничего другого не оставалось, как исполнять роль хорошего парня. Он всегда считал себя вполне приличным, и поэтому был немало удивлен, обнаружив, как много нужно еще над этим работать. Ему постоянно приходилось напоминать себе, что не стоит дразнить Хизер своими непристойными шутками. То и дело приходилось запрещать себе к ней прикасаться.
Она с головой ушла в работу, и он каждый вечер деловито оценивал ее дневные успехи. Давая вежливые советы, представлял тем временем, как с нее соскальзывают одежды. Искренне ободряя ее, рисовал в мыслях картину, как в дрожи оргазма она выкрикивает его имя.
К исходу недели в воображении Жан-Люка даже стала возникать картина, как ее красивое тело наливается созревающим в ее утробе ребенком. Его ребенком. Черт побери, он хотел начать с ней новую жизнь. Хотел быть ее мужем. А вся эта затея с хорошим парнем казалась полной чушью.