— Я все сделаю, чтобы защитить тебя и девочку. Я тебе стольким обязана.
— Ты ничем мне не обязана. Ты всегда была для меня как вторая мать. — Чтобы не дать воли слезам, Хизер засмеялась. — С тобой даже еще лучше, чем с настоящей матерью.
Фиделия кивнула.
— Она была волевой женщиной.
— Упрямая и полная страхов, — поправила ее Хизер. — Я не хочу больше жить в страхе. И ты не должна жить в страхе.
Фиделия погладила свою сумку.
— Моя храбрость здесь, со мной.
— Твоя храбрость — в тебе. Ты хороший человек. Если бы я на сто процентов не была в этом уверена, то не доверила бы тебе заботу о своей дочери.
Смахнув с ресниц слезы, Фиделия сделала строгое лицо.
— Я проверила толпу и территорию, как ты просила, Никаких посторонних мужчин с седыми волосами и тростью.
— Хорошо. Спасибо. — Хизер взглянула на солнце. Жан-Люк прибудет еще минут через тридцать. — Ночью тебе что-нибудь снилось?
— Да, мне приснился странный сон. Кажется, это был Хуан, точно не могу сказать. Он выглядел как тот парень из фильма, который ты так любишь смотреть. «Гордость» и еще что-то.
— «Гордость и предубеждение»? Он выглядел как человек эпохи Регентства?
Пытаясь припомнить подробности, Фиделия прищурилась.
— Да, как будто, но всего секунду. Потом он стал похож на… Джорджа Вашингтона, только был наряднее одет.
— Как странно.
— Si. А потом он выглядел как… не знаю кто. В колготках и смешных коротких штанишках, надутых как шары.
— Как представитель эпохи Ренессанса?
Фиделия пожала плечами:
— Не знаю, что ты имеешь в виду.
Хизер глубоко вздохнула.
— У тебя есть какие-то соображения? — Фиделия не сводила с нее внимательных глаз.
— Слишком странные.
— Ты говоришь со мной, дорогая, а не с кем-то еще. На свете нет ничего слишком странного.
— Мне кажется, что Жан… не совсем такой, как остальные.
Фиделия рассмеялась:
— Он совсем не такой, как другие мужчины в этом городе. Но возможно, тебе это как раз и нужно.
— Я имела в виду, он вообще другой.
— В сверхъестественном смысле? — Фиделия задумалась, склонив голову набок. — Может быть.
— Ты способна в это поверить?
— Я уже говорила тебе миллион раз. Мы многого не знаем, но это не значит, что этого не может быть.
Бессмертный? Если Жан-Люк бессмертный, значит, и Луи тоже, и их связывает борьба, растянувшаяся на столетия.
— Мама! Тетя Фи! Вы видели меня на сцене? — подбежала к ним Бетани.
— Конечно. — Хизер взяла ее на колени. — Ты смотришься потрясающе.
— Вы сядете на первый ряд, когда я буду петь?
— Обязательно. — Хизер поправила на головке дочери берет, украшенный голубым бантом из корсажной ленты.