Замок стоял у самого входа в Бьорклунд-фьорд, на его восточном берегу, и несчастный корабль, напоровшийся на подводный риф в коварном фьорде, несомненно, был виден из его окон. Более того, Сашка, достаточно хорошо ознакомившись с местной топографией, уже не был уверен, что в ночь крушения видел перед собой огонь кормового фонаря некоматовского корабля, а не свет в одном из окон замка.
Ни команды, покинувшей несчастный «Shooting Star», ни каких-либо ее следов на берегу Сашке и Адашу обнаружить не удалось. Даже корабельные шлюпки куда-то бесследно исчезли. Барон Бьорклунд объяснял сей странный факт тем, что команда прямо после высадки на берег (ночью, не попробовав развести костров для обогрева, без попыток найти человеческое жилье) отправилась пешком в Нидарус. Ведь любой порт для моряка что дом родной. Там они, видимо, надеялись найти попутный корабль, идущий на родину. Либо что-то в этом роде. Сашка и Адаш кивали, делая вид, что соглашаются с доводами барона, но на самом деле подозревали, что без участия барона либо его крепостных здесь не обошлось. Уж больно серьезный приз им достался — трюм большого грузового корабля, доверху забитый зерном. Стоил такой груз, судя по всему, немало, и владелец либо капитан корабля вполне могли бы попытаться спасти его. В сложившейся ситуации барон неожиданно стал хозяином бесхозного имущества, и его крестьяне целых четыре дня перевозили мешки с зерном с корабля во двор замка. А опустошенный корабль сожгли дотла. Барон был, похоже, весьма рачительным хозяином, ибо после этого его люди весьма аккуратно обыскали крестьянские закрома и свезли во двор замка зерно, которым крепостные сумели разжиться под самым баронским носом.
— Вот мерзкие смерды! — возмущался барон. — Никак не могут без воровства! Нет чтобы самим хлебушек выращивать — все уворовать у меня норовят. Вы бы знали, сколько я с ними бился, обучая рожь выращивать, — жаловался он Сашке. — Сущие дикари! Только и знают, что жрать свою рыбу. Как животные! Вырядятся в звериные шкуры и знай себе рыбу эту свою распроклятущую ловят. Я уж на их треску и смотреть не могу. А хлебушка от них и не добьешься! А тут, значит, мне Господь хлебушка послал, так оказалось, что они тоже не прочь им полакомиться.
За последние две недели, когда они «гостили» в баронском замке, Сашке неоднократно приходилось видеть баронских крепостных-норгов. Это были забитые, сумрачного вида существа, со страхом глядевшие на каждого человека, одетого в чистую одежду, а не в шкуры, как они. Жили они в землянках, топившихся по-черному, поэтому их изначально светлые волосы были темно-бурыми, а лица — постоянно чумазыми. Земли у барона хватало, но в основном леса и поляны, загроможденные скальными обломками. Говорить о каком-либо значимом хлебопашестве в таких условиях было, конечно, несерьезно.