Когда он вернулся назад, Адаш давал воинам последние наставления.
— Главное — держать строй, сынки. Я слева, великий воевода справа. Равняйтесь по нам, сынки. Каждый из вас своим коленом должен чувствовать колено соседа. Из рощи выходим шагом. Как только вышли на свободное место, строй сомкнули и — галопом вперед. Бей копьем и бросай его. Попал в человека — хорошо — бросай копье, обнажай меч. Попал в коня — тоже неплохо — бросай копье, обнажай меч. Ни в кого не попал — все равно бросай копье, обнажай меч. Выбыл кто из шеренги, задние заполняют это место. И держать строй! Не зарываться!
Все это уже говорилось не один десяток раз, но, как говорится, повторенье — мать ученья. Сашка окинул взглядом всех своих бойцов. С копьями идет в бой только первая шеренга — двести человек. Именно они должны нанести первый разящий удар, деморализующий противника, лишающий его воли к сопротивлению. Остальные оставили копья в обозе. Их задача — создать нужную плотность и энергию удара.
Адаш закончил говорить, и все взоры обратились к нему, к великому воеводе. Полководец должен что-то сказать своим солдатам, прежде чем пошлет их отнимать чужую жизнь и рисковать своей. А что он может им сказать? Почему вот этот вот безусый Буслайко или вон тот здоровяк Гамалей должны отнять сегодня жизнь у таких же русских парней, как и они сами? Почему? Потому, что великий князь пожадничал и хотел сэкономить на собственной армии? Или потому, что великий князь и ордынский главнокомандующий-царь стали по собственной воле игрушками в руках проходимца непонятного происхождения? Почему? Ради какой такой идеи? И существует ли вообще такая идея, ради которой русским людям стоит убивать друг друга?
Но что-то сказать он им все-таки должен. Сашке вдруг вспомнился Рассел Кроу в «Гладиаторе», и он счел за лучшее повторить текст, придуманный голливудским сценаристом.
— Через несколько дней я буду дома собирать свой урожай! Представьте, где будете вы! Держите ряды и следуйте за мной! А если вдруг вы оказались в одиночестве, ни о чем не беспокойтесь! Скачите на зеленые поля, и пусть солнце светит вам в лицо! Вы уже в раю! — Также, как и в фильме, ответом полководцу стал дружный смех воинов. — Братья, то, что мы сейчас делаем, отзовется в веках!
— Сигнал! — скомандовал Адаш.
Раздался пронзительный свист, от которого, казалось, вот-вот лопнут барабанные перепонки, и первая шеренга, проламываясь сквозь орешник, двинулась вперед, вслед за ней — остальные. Оказавшись на поляне, шеренга сомкнулась, воины опустили копья.
— Пошел! — срываясь на фальцет, заорал Сашка.