Харлампий Тютчев в охоте не участвовал — удалось отговориться, сославшись на сильную простуду. Но по роду службы своей при сборах не только присутствовал, но и принимал самое деятельное участие. Боярин Тютчев надзирал за великокняжеской кухней и кухонным хозяйством, отвечая за то, чтобы в этом большом и сложном организме под названием «двор великого князя Владимирского» все были ежедневно и не менее трех раз в день досыта накормлены и довольны. Начиная с самого князя Дмитрия и до последней кошки Мурки, обитающей в острожном подвале.
Тютчев был из новых, так называемых молодых бояр. Боярский сан он получил от князя Дмитрия. Молодой великий князь не доверял старым родам, тесно связанным с Ордой, предпочитая опираться на новых, своих людей. И свежеиспеченный боярин отвечал на княжеское доверие неизбывной верностью и усердием. Да и вся многочисленная родня его (у Харлампия было шесть братьев и две сестры, а уж двоюродных — не счесть) тянулась за ним, неукоснительно следуя слову удачливого родственника. И не зря. Один из братьев уже стал начальником кремлевской стражи. Остальные братья и зятья пока ходят простыми дружинниками в великокняжеской дружине, но и это неплохо. Стабильное жалованье дружинника — мечта каждого мелкого помещика.
Велики милости князя Дмитрия: боярский сан и приличное жалованье, да и должность сама по себе неплоха. Стать поставщиком для обеденного стола самого великого князя стремится каждый купчишка. И все они идут на поклон к боярину Харлампию. Одна беда — жадны купчишки до неприличия. Все норовят долю боярина Тютчева не от своей цены отнять, а в цену великому князю надбавить. Но с такими Харлампий расстается без всякого сожаления. Но… Растут доходы, так ведь растут и расходы. Дети простого дворянина обошлись бы без всякого образования (дай бог, читать научились бы у местного попа), а столичный боярин Тютчев, хочешь не хочешь — должен нанимать детям учителей. А разве можно жить в той избе, которую еще дед ставил? Пришлось в имении новые хоромы возводить. Да и в Костроме дом нужен, ведь не все ж время во дворце отираться, ночевать рядом с прислугой; хочется и в собственной постельке на пуховых перинах понежиться рядом с женушкой. А женушка… С одной стороны, конечно, хорошо, что великая княгиня ее в свою свиту взяла, постельничей назначила. Но с другой… Дети, как сироты, растут, не видят ни отца, ни матери. Обычно Ольга хоть через день дома ночевала, а тут всю неделю дома не была. А с отъездом великого князя на охоту — тем более великая княгиня ее не отпустит. Опять же няньку пришлось нанять, чтоб за малыми присматривала. И не какую-нибудь, а из Англии, как нынче модно. И все денег стоит. А одежду взять? Во дворец абы в чем не походишь. Правда, и здесь князь жалует. Вот соболиную шубу подарил со своего плеча. Но князь Дмитрий высок и тучен, а Харлампий мелок и тощ. Вот и лежит княжеская шуба в сундуке. Что с ней делать? Ну не продавать же (не приведи господь, великий князь узнает). Может, детишки подрастут — сгодится кому. Старым родам хорошо. У тех меха из поколения в поколение переходят. А что делать Харлампию? Все приходится приобретать наново. И все расходы, расходы, расходы… Слава богу, Некомат, добрый человек, иногда деньгами ссужает, но… их рано или поздно все одно отдавать придется.