Дежурный, благодаря недюжинным голосовым связкам, построил нас оперативно по росту. Естественно, по этому показателю я стоял в авангарде строя. Мой пока еще не состоявшийся кумир был удостоен чести вести строй в столовую. Двинулись в путь. Как только вышли за калитку, отделявшую зыбкий мир свободы от места вынужденного заточения, строй рассыпался. Оказывается, существовала негласная традиция: первыми должны были обязательно идти те, кто меньше прослужил. Последними, разумеется, „деды“. Ну, мне-то было всё равно, я как был первым, так первым и остался. А вот дальше началось самое смешное. Один мальчик, который был мне ровней по сроку службы, был поставлен ко мне в пару. Всё бы ничего, только он был на две головы ниже меня. Маленький такой мальчик. Коротышка. Ростиславом назывался. Сам страшненький, ножки коротенькие, кривые… Один мой шаг — его два. А идти-то надо в ногу. Левой, правой, левой, правой… А у нас с ним получалось черт-те что. Пришлось укорачивать шаг, а это приводило к столкновениям со сзади идущими. Ростик же, наоборот, шагал шире и от этого становился еще смешнее. Я заржал. „Дедов“ оскорбила такая дерзость. Тот, кто хотел воспользоваться моими услугами для застилания постели, Вадим, норовил меня пнуть. Сержант сдерживал порывы его души. К тому же Вадим осторожничал, нежный. А черт меня знает, как я на это сэрегирую! Я действительно мог запустить в него чем-нибудь тяжелым — силы бы хватило. Это только на первый взгляд такое впечатление, будто Смерть меня на полчаса покакать отпустила.
Теперь о дороге в столовую. Признаться, было немного дивным, как это солдат одних выпускают почти что гулять по городу. Мы перешли железную дорогу, спустились с насыпи, прошли по маленькой улочке, обрамленной с двух сторон частными домами, вышли на улицу с машинами. И вот, наконец, перед нами ворота другой части. Как мне сказали, здесь обитали химики. Хотя они были такими же химиками, как я — связистом. Вот у них-то мои сослуживцы всегда и питались. В столовой пахло чем угодно, только не едой. А они, гады, еще и издевались. Перед входом повесили плакат: „Умение принимать пищу — признак культуры советского солдата“. Вот жаль только, не написали, как надо принимать такую пищу. Чем закрывать нос? Как завязывать глаза? Затыкать уши, чтобы не слышать недовольство вроде бы привыкших ко всему ребят? Или, может быть, ее следовало всасывать задним проходом? И еще одна дискриминационная традиция выявилась. В столовой было самообслуживание, что, впрочем, само по себе еще не дискриминация. Все проходили по конвейеру, четверо солдат „за стойкой“ поочередно размазывали по тарелкам порции гадости. Так вот, надо было обязательно на свой поднос брать еще и по порции для „деда“, к которому тебя прикрепили. Это Вадим поведал мне об этом. К нему никого не прикрепили, вот он меня и попросил оказать ему такую честь. Я его послал подальше. Опять он пытался наброситься с кулаками, но сержант снова оказался вездесущим. Стас спас меня от неминуемой расправы. Я расплылся в улыбке и взлядом поблагодарил его. Съел я только хлеб с маслом. Столовая постепенно набивалась химиками, которые не гнушались есть всю эту, с позволения сказать, пищу. Вот уж действительно химики! Ничего не скажешь — профессионалы!