— Это что, вместо гандона?
— Да нет, просто ТАК я давно не пробовал.
Но штаны были невкусными. Руки, шмонавшие ягодицы, сдернули невкусное препятствие, ноги упали на колени, и рот всецело завладел мышиным хвостом. Я чувствовал его пульс! Я считал его. Под сто сорок! Руки привели в движение упругие ягодицы. Фрикции Мыша заметно уступали пульсу по частоте, но было всё равно здорово. Сопение вскоре уступило место стонам, сердце готово было выскочить, но в это время выскочило другое. Ага, вот и мой обед! Порция была большой. Значит, вчера вечером не дрочил, представляя меня. Ничего, теперь будешь! Первое, второе и десерт одновременно стекали по подбородку и смачивали мой кулак, который разогнался в темпе, близком к пульсу. А вот и я… Всё! Свершилось! Как же здесь плохо пахнет! Иди быстрей… „Тихий час будет щас…“ Его рука бередит мою шевелюру. „Чай, теперь твоя душенька довольна?“ — вопрошает он словами Золотой Рыбки. На данный момент — да. Все части тела, кроме носа, получили хорошую разрядку. Теперь можно и поработать. Я выталкиваю Семёна из клозета, и мы идем в разные стороны. Я — в класс, а он растворяется в тихом часе.
Мишка предлагает поесть и выпить пивка. Я не хочу запивать свой обед всякой гадостью. Отказываюсь и ловлю по этому поводу его недоуменный взгляд. Да-а… Я представляю, как бы ты посмотрел на нас там… „Ну ладно, уговорил, давай пива!“
Я захмелел. От пива. Конечно, от пива. От чего же еще? А что дальше? Не знаю, но спрашиваю Мишку, придет ли он в класс после ужина. Вопрос риторический. Зачем? Он собирается поспать. И так сегодня выполнена недельная норма. Шутит. Шути себе на здоровье, а я после ужина выполню месячную. Я столько ждал этих часов после ужина! Я приду сюда. И не один. И никто об этом не узнает. Я отдамся ему прямо на своем стенде. Он войдет в меня весь. И мы сольемся в единое целое. Он, я и стенд…
Рыбу, предложенную к ужину, я исправно проглотил. На сей раз за моим столом сидел майор, который уже успел получить отказ от перепихона в шахматы. Я сослался на несоизмеримый стыд, в пучину которого меня вчера опустили за каких-то восемь партий. Прозвучало убедительно. Но, оказалось, что в этот вечер обломами одаривал не только я. Мышонок к ужину не вышел. А я побоялся зайти к нему в гости. А что я спрошу? „Когда пойдешь меня трахать?“ Или „Почему не вышел ужинать?“ Он бы наверняка сострил что-нибудь в ответ. Так, наверно, даже лучше. Отымеешь меня завтра. Или когда-нибудь. Но то, что отымеешь — это точно. Воспаленный мозг начинает рисовать картину совокупления. Бегу в класс. Хочу кончить именно на месте предполагаемого греха. Ложусь на стенд и кончаю почти сразу, умудрившись разбрызгать добро мимо начертанных букв. Это суррогат. Не думал, что день так неважно кончится. Сквозняки ходят по классу. Это обрывки Ветра Обломов.