Олег поперхнулся.
— По-подождём.
«Твою мать!»
Рифма из идиотской песенки всплыла сама собой.
Когда лейтенант, подпрыгивая от нетерпения, объявил, что солнце ушло за горизонт и дополнительный час, тоже, прошёл, солдаты и мужчины из группы Олега быстро раскидали мешки, закрывавшие вход внутрь помещения.
— Ипаааать!
Антоха, вылезший наружу в числе первых не смог сдержать эмоций — всё небо, от края до края горизонта полыхало всеми цветами радуги.
— Северное сияние?
— Оно.
Лейтенант сплюнул и глухо выматерился.
— Гатаулин, заводи! Петров, возьми двоих, остаёшься на посту. Я в часть, вернусь через час.
Конечно, офицер был не обязан объяснять ефрейтору куда и зачем он уезжает, но Петров так явственно вздрогнул, что лейтенант Скворцов… объяснил. Он прекрасно понимал чувства солдата — из всех офицеров части, появлявшихся здесь, в порту, за последнюю неделю остался лишь он. Все остальные исчезли и только трубка полевого телефона убитым голосом комбата просила «продержаться ещё немного «.
Лёха Скворцов не подал виду, но внутри всё сжалось, он тут — несёт со своими бойцами службу, а они там. Его жена и новорожденная дочь сидят в подвале дома в военном городке. И хрен знает, что там сейчас происходит.
«Кому эти пустые пирсы нужны?»
— Так. Петров. Разведите костёр, я привезу сухпай и, может быть чего-нибудь жидкого.
Двадцатитрёхлетний лейтенант изо всех сил старался быть «отцом солдатам «.
БТР зарычал, выпустил в небо густой чёрный выхлоп и скрылся в темноте.
— Думаешь, она доберётся?
— Доберётся. Она не так тупа, как кажется. Я…
— Иван. Иван. ИВАН!
— Что?
— Я не хотел тебе говорить, но поезда не ходят. Транссиб полностью закрыт. Только по ночам военные гонят спецсоставы. Всё, Ваня. Она не приедет.
— Она приедет, Олег. Даю слово.
На пятые сутки ожидания лейтенант вернулся из части с посеревшим и осунувшимся лицом. В одиночку.
— Всё. Нет никого. Разбежались все.
— А солдатики твои где?
Маляренко смотрел на этого белобрысого мальчишку и искренне его жалел.
— Говорю же — разбежались все. Я пока в штаб ходил…
— Смылись?
— Ага… смылись. — Голос у офицера был совсем пацанячий и страшно обиженный. — Только вот Петров, да Синельников и остались.
— А в штабе чего?
— Ничего. Комбат один. Больше ВООБЩЕ никого. Говорит, сначала все местные сдёрнули… суки… потом кавказцы решили домой уходить, а потом… а!
Лейтенант Скворцов безнадёжно махнул рукой.
— В общем так. Комбат приказ на охрану пирсов отменил. Мы сейчас уходим в часть. Спасибо тебе, Олег. И тебе дядь Дима, спасибо за всё.
Офицер тяжко поднялся, окликнул своих двоих оставшихся бойцов, и пошёл наружу.