– Какого черта? – сказал Малышев и поднял чужое оружие.
Ярко–синий луч неведомой энергии с шипением впился в замок и прорезал его насквозь.
Стоявшие ближе всех Петр Онищенко и Оскар Руммениге навалились плечами на створки, те дрогнули и неожиданно легко подались в стороны; Оскар и Петр, теряя равновесие, одновременно шагнули вперед…
Часть пола ухнула вниз, под сапогами разведчиков разверзлась пропасть, и они исчезли в ней с долгим протяжным криком. Этот двойной крик все длился и длился, пока совсем не сошел на нет.
Онищенко и маленького Руммениге не стало.
– Петька! – Валерка Стихарь кинулся вперед и, забрасывая автомат за спину, рухнул на колени перед бездонной дырой. – Петька!!!
Бездна молчала.
– А, дьявол… – выругался Дитц и непроизвольно обернулся, как бы разыскивая глазами возможного врага. Но враги (да и враги ли?) были мертвы и в разнообразных позах лежали вдоль вогнутой стены в лужах собственной крови, а там, за двустворчатыми золотыми дверями, за полутораметровой щелью–ловушкой, на некоем подобии постамента, в трехметровой высоты стеклянном параллелепипеде, покоилась маленькая, размером с котенка, пирамидка из неизвестного вещества, от которой волнами шел нежный желтовато–оранжевый свет.
– Вот оно, сволочь, – глухо сказал стоящий на коленях возле дыры Валерка Стихарь, – Милосердие хреново, – и, перебросив автомат на грудь, дал короткую очередь.
Девятимиллиметровые полусферические пули со злобным воем отскочили от стекла и ушли в стороны.
Ни трещины.
– А ну–ка… – Михаил Малышев поднял излучатель.
Сверкнуло синим, и параллелепипед, рассыпавшись на осколки, обрушился внутрь себя.
Рыжий Курт Шнайдер с короткого разбега перепрыгнул щель–ловушку и опасливо приблизился к пирамидке.
– Брать, что ли? – вопросительно поглядел он на товарищей.
– Погоди! – крикнул Сергей Вешняк и прыгнул следом. – Давай сюда… – он подставил пустой подсу–мок. – Только не руками, автоматом ее!
Курт перехватил свой «МП–39» и спихнул пирамидку в подсумок Вешняка.
– Порядок, товарищ лейтенант! – крикнул тот.
Велга не успел ответить – там, откуда они пришли, загрохотал «МГ–42» Рудольфа Майера.
Звук работающего пулемета был изрядно приглушен изгибами каменного тоннеля. Но спутать его с чем бы то ни было иным им, сто раз слышавшим его не только ушами, но и ощущавшим неоднократно буквально всем своим существом, им, солдатам великой войны, было невозможно.
– Атас! – крикнул Валерка и, мотнув белесым чубом, вскочил на ноги.
– Возвращаемся!! – рявкнул Дитц, перезаряжая автомат.
– Малышев первым, Хейниц замыкающим! – скомандовал Велга.