А вот остальные поставили Ляхова в тупик. Это был большущий массив парадоксов, апорий и антиномий, в которых человек, не имеющий специального философского образования, просто не мог разобраться. Лично он — мог, поскольку еще в позднем детстве отец почти силой навязывал ему для прочтения и Платона, и Зенона, и аналогичные труды более современных любомудров.
Да, забавлялись они со столь же склонными к умственным упражнениям друзьями разбирательством проблем, кто бреет цирюльника и сколько зерен составят кучу, но откуда же доктору это знать?
В итоге Вадим решил отвечать не так, как ответил бы сам, а как мог бы это сделать еще плохо ему самому знакомый полковник Половцев. Но тогда придется потратить дополнительные усилия, чтобы лично для себя исключить слишком кричащее раздвоение личности.
Ровно в положенное время он предстал перед врачом, вручил ему книжку тестов с ответами и вновь устроился в давешнем кресле.
Теперь Максим щелкал кнопками и вертел ручки приборов, поминутно заглядывая в ответы, причем делал это не подряд, а выборочно, то с конца, то с начала, а то долго листал страницы где–то в середине.
Иногда он удивленно приподнимал правую бровь, иногда поджимал губы и бросал на Ляхова короткие взгляды исподлобья и повторял тот или иной вопрос вслух, предлагая Ляхову ответить на него еще раз. Память у Вадима была великолепная, и он ни разу не сбился.
Что–то у «невропата» не сходилось.
Да и неудивительно. Если машина действительно подобие детектора лжи, так сейчас она должна немного запутаться.
Закончив сегодняшний сеанс и сворачивая свою аппаратуру, Максим Николаевич неожиданно предложил Ляхову вместе пообедать.
— Если, конечно, у вас нет других планов…
Планов у Вадима не было, да если бы и были…
Коллега явно хотел продолжить свои эксперименты в неформальной обстановке. Этого же добивался и Ляхов, только пока не придумал, как это осуществить. Врач сам облегчал ему задачу.
Причем обедать они пошли не в академическую столовую, а в город. У Максима была небольшая красная «Даугава», полуспортивное купе, и он повез Ляхова в ресторан–поплавок, пришвартованный к берегу Москвы–реки напротив Большого Каменного моста.
По зимнему времени там было почти пусто, отчего официанты проявляли особую предупредительность, и кухня здесь оказалась совсем не плоха.
Они сидели у широкого окна в зале первого класса на верхнем этаже надстройки, после рюмки холодной «Смирновской» с удовольствием ели суп–харчо и неторопливо беседовали.
Слякотный и теплый в своих первых двух третях январь вдруг будто опомнился и показал свой норов. Ударил довольно крепкий мороз, густо, словно прорвались небесные закрома, повалил снег. Через день, как по расписанию, завывали метели.