— Вот бы нам позавчера сюда зайти, — сказал Вадим Тарханову, пока Елена листала толстую папку меню.
— Позавчера я сам о нем еще не знал. Если б не ты, мне еще три месяца полагалось в стажерах ходить, а теперь я уже полноправный…
— Видишь, все к лучшему.
— А то. И, к слову, те парни, что тогда в подвал ворвались, были настоящие, из сыскного. Мы выяснили. И проверка вроде как обычная, только…
— ?
— Задание они получили ровно через десять минут после того, как мы туда вошли.
— Бывает, наверное, в целях внезапности.
— Бывает, — согласился Тарханов. — Только обычно они и ориентировку получают в таких случаях, кого накрыть предполагается. А в нашем случае команда была — проверить всех, если попадется кто из розыскных списков, задержать, у всех же прочих, ни в чем не замешанных, документы изъять, в подсобке сфотографировать, после чего вернуть с извинениями.
— Выходит, конкретно нами интересовались?
— Выходит, кто–то из нас на крючке и кому–то, имеющему право сыскарями командовать, срочно потребовалось выяснить, с кем он конспиративно встречается.
— Ну и кто из нас?
— Думаю, все же ты. Ты здесь третий месяц и на виду, а я куда меньше и под хорошим прикрытием. Хотя… Если ниточка еще от Узи Гала тянется, тогда все наоборот.
— А это кто?
— Я же, но в первую неделю московской жизни.
Лицо у Тарханова вдруг стало непривычно жестким. Ляхов вроде бы такого у него раньше и не видел. Неужели события последнего времени так его изменили?
— Ты не бойся, Вадим, мы их найдем. И кто непосредственную команду отдавал, и от кого такое задание получил. Всех найдем…
Как–то вдруг Ляхов осознал одну интересную вещь — Елена, оказывается, очень сдержанная женщина. Она ухитряется говорить только тогда, когда это действительно нужно. А так сидит, отнюдь не стремится вмешаться в чужую беседу, при этом не выглядит скованной или обиженной, вроде и слушает, и смотрит по сторонам, находит себе еще какое–то занятие.
Сейчас, например, увлеченно читает меню подряд, как интересную книгу.
Это, что ли, муж–дипломат ее так оттренировал или с возрастом пришло, раньше она, помнится, была совсем другой.
Оказывается, очень интересное занятие — изучать, как изменился человек по прошествии лет.
А тут как раз и подали обедать.
И Елена сказала вещь, которая обоих приятелей–офицеров вдруг поразила своей очевидностью, ранее не осознаваемой.
— Знаете ли, господа, а ведь во время еды не следует вести иных разговоров, кроме тех, которые, так сказать, вытекают из самого процесса еды. Попробуйте! — и лучезарно улыбнулась, пригубив рюмку водки и закусив белужьей салфеточной икрой.