— Равняйсь! — заревел командир. — Смирно! За успешное выполнение задания по восстановлению законного порядка от имени Советской власти выражаю вам благодарность!
— Ура-а-а! — пронеслось в морозном воздухе.
— Нале-во! Шагом ма-а-арш! — и колонна строевым порядком направилась в гущу леса. Следом, тревожно озираясь, семенил переводчик.
Когда за густыми елями исчезла его спина, старик поднялся со снега и подбежал к толпе. Растолкав селян, он вытащил наружу паренька лет семнадцати и стал что-то быстро бормотать ему, указывая на лес в противоположном от красноармейцев направлении. Паренек выслушал, кивнул и кинулся в сарай. Вывел коня, ловко вскочил в седло и через мгновение скрылся за густыми соснами. Через полчаса он был в глухом урочище Ойрочан, где затаились двести триста партизан капитана Белявского, и все рассказал командиру отряда, сносно понимавшему по-якутски.
— Каждого десятого, говоришь? — переспросил у мальчишки Белявский, плотный офицер, с пышными усами и бакенбардами, одетый в барчатку, перетянутую портупеей.
Парнишка кивал, соглашаясь.
— И раненых тоже? — желваки Белявского налились тяжелым свинцом.
Паренек снова кивнул.
Белявский снял папаху и перекрестился:
— Царствие небесное поручику Шадрину и корнету Коробову…
Помолчав минуту, надел папаху и крикнул из землянки на поляну:
— Константин Лаврентьич, поди сюда, голубчик!
В землянку, согнувшись едва ли не пополам, втиснулся высоченный молодой офицер с планшетом на ремне. Парнишка не понимал знаков отличия, потому и удивился, почему Белявский, у которого на погоне только одна полоска, командует этим офицером, у которого, помимо полоски, еще и две звездочки.
— Грустные вести, Лаврентьич. В Бойчоне убили Шадрина и Коробова.
— Сволочи! — выдавил подпоручик. — Какими силами?
— Да парнишка говорит, что всего-то человек двадцать.
— Так может… а? — глаза подпоручика засверкали бешеным азартом.
— Они пошли северным краем урочища, верстах в пяти отсюда. Рискнешь?
— За милую душу, Егор Павлович!
— С Богом, Лаврентьич! — Белявский обнял его, и вскоре начальник штаба отряда подпоручик фон Штопф во главе двадцати всадников скакал по кратчайшему пути к северному углу урочища, наперерез отходившим красным.
… Колонна еле плелась через бурелом, кони устали, пулеметчики слезли с саней и шли рядом. Сташук разговорился с пулеметчиком.
— Давно пора у буржуев все отнять и бедным раздать, — ворчал пулеметчик, с трудом перешагивая через поваленные деревья.
— А как узнать, кто буржуй? — подзадоривал его Сташук. — Они, поди, все разбежались.
— Проще некуда: у кого жилье богатое или денег уйма — тот, выходит и буржуй.