– Сейчас приду! Этот мусор, Аська чего-то там накидала, выкинь, пожалуйста, в мусорное ведро… А я сейчас, только позвоню. Мне надо… Очень важное… Извиниться, понимаешь, и сказать, что я больше не буду… Я больше не буду так…
– Эй, Юленька! Ты чего там бормочешь? Чего ты не будешь?
– А ты не знаешь?
– Чего - не знаешь?
– Ну и ладно. Неважно. Просто: я больше не буду, - и она засмеялась так легко и радостно, и Сашка вместе с ней. - Иди! Сейчас приду…
Рамазанов вернулся в кухню, выбросил бумажку в мусор и загрохотал чашками.
Юлька вошла в комнату, сняла трубку и стала набирать номер Людмилы Сергеевны. Она, действительно, собиралась просто сказать: «Я дура. Но я больше не буду. Простите меня, пусть они возвращаются».
Юлька машинально считала гудки на том конце телефонной связи. Четыре, пять, шесть, семь… Такого еще не бывало, чтобы Людмила Сергеевна пошла хотя бы просто в душ, не включив автоответчик. Это у нее уже автоматизм - уходя, щелкнуть кнопочку у «Панасоника». Восемь, девять, десять… Как, однако, мамуля рассвирепела! Ушла, наверное, к косметичке расслабляться, от злости забыв о святом. Двенадцать, тринадцать… Ну, все, хватит! Юлька нажала на рычаги: в конце концов, сообщить о хорошем и приятном никогда не поздно. Перезвонит через часок. Довольная улыбка тронула Юлькины губы, она сладко потянулась, повела кокетливо плечиками и направилась к «Сашке. Пить «Амаретто».
Как там говорила Алена? «Сейчас все происходит очень быстро. Жизнь чертовски ускорилась. И просто необходимо ускоряться вместе с ней».
На самом деле, время вместе с принадлежащими ему событиями сжалось, спрессовалось, сконцентрировалось, а календарь знай себе отсчитывает дни в прежнем ритме. Новый год по-восточному все еще не наступил…
ВОИСТИНУ МНЕ ЭТО И НЕ СНИЛОСЬ
…Когда почти двадцать лет тому назад я «пасла» свою дочь на лужайке в Мамонтовке, что возле Акуловой горы, а в дождливые дни горластая компания девчонок садилась мне на голову, не о прическе была моя боль. Маленькие чудовища тащили у меня со стола бумагу, и бывало, что рисовали прямо на обратной стороне рукописи, которая тогда еще не имела имени. Это уже потом, с легкой руки журнала «Юность», она стала называться «Вам и не снилось», а я сделалась главным гостем разного рода читательских конференций, где принимала умный вид знатока по всем вопросам любви до смерти. Потом мое самомнение, что я что-то знаю, мне откликнется. Но это через долгое потом… А через близкое на то же самое место в Мамонтовке стал приезжать красивый пожилой господин, и подросшие уже девчонки облизывали губки и ставили бровки невероятным изгибом. Они уже понимали, что красивый дедушка не просто так мимо шел, а кинорежиссер, а этим мужчинам полагается нравиться, так сказать, по определению. Однажды Илья Абрамович Фрэз снизошел до мелкого народа и сфотографировался с компанией немытых пяток и прищуренных хитрых глаз.