Теперь Рите не надо было скрывать ничего от Гоши, и по субботам она вполне легально уходила из дома.
– Я пошла…
– Иди… Можешь не приходить до понедельника. А там, извини, мне на работу надо. Ты хоть про Ваньку не забудешь? - и смотрит на нее и брезгливо, и с ненавистью, и с громадной тоской одновременно. Сколько же может вместить человеческий взгляд! А все меньше, чем собачий…
– Зачем ты так, Гоша? Я сегодня приду…
– Да что ты? Неужели домой тянет?
– Гош, скоро мы разойдемся, и все станет нормально.
– Да?
– Ну, эта ситуация не может так долго тянуться…
– И ты переедешь к своему щенку? Точнее, к его родителям? Вместе с Ванькой?
– Но… Эта квартира…
– А, будем делить! И что мы в итоге получим? Одну коммуналку, это точно! Я в коммуналке жить не собираюсь, я там сроду не жил, говорю сразу! У меня работа от зари до темна, мне надо нормально отдыхать. Значит, коммуналка тебе, а твой мальчик пусть зарабатывает на квартиру.
– Между прочим, на эту квартиру нам родители деньги давали! И твои, и мои! Ты ничего тогда еще не зарабатывал!
– Так пусть и ему дадут! Рита молчала.
– Не дадут же! На фиг им такая невестка, на фиг! Сама понимаешь!
– Потише, Ваня услышит!
– Он смотрит свои мультики, не услышит. И вообще: что значит, услышит? То ли он еще увидит! Например, как мама с папой шмотье делить будут…
– Гоша, Гоша… Неужели это мы с тобой так разговариваем? - печально сказала Рита.
– А ты чего хотела? Идиллии и понимания? Сама все испортила, испохабила…
– Я полюбила, Гош…
– Ага! И не один раз! И все на моей кровати.
– О, Боже! - Рита быстро надела шубку и выскочила из квартиры, завязывая платок уже около лифта. Она не в силах, не в силах уже в который раз слушать это все…
И в который раз она не видела, как плакал после разговора с ней Гоша, плакал в ванной, чтобы не увидел сын, плакал, стыдясь взглянуть на себя в зеркало и увидеть по-бабьи распухший нос, красные глаза и громадные слезы.
Они лежали под теплым одеялом и жались друг к другу. На улице - стужа, и в квартире - не больше шестнадцати, и это с электрокамином!
– Бедный мой, как ты здесь спишь по ночам? - шепчет Рита, обнимая Макса.
– Один, без тебя - ужасно! И холодно, и страшно… Слушай, у тебя что, ножки сильнее всего мерзнут? Ты опять в носочках…
Рита покраснела и спрятала лицо у него на груди.
– А может, у тебя там протезы? Так ты не бойся, я тебя и с протезами любить буду, Маресьев ты мой сладкий!
Рита засмеялась.
– Действительно, какая глупость… Это все моя дурь. Короче, - она вздохнула и решительно выпалила: - Больные у меня ножки там, внизу, некрасивые. Косточки такие торчат… Фу-у…