* * *
Не подозревая, какие тучи сгущаются над его головой, Сангинов все ночи просиживал над изучением литературы по шелководству. Константин Иванович был прав: Вахоб взялся за дело, которое совершенно не знал, хотя и жил всю жизнь среди тутовых деревьев, каждую весну видел, как их обрубают на корм шелкопрядам, любовался не раз коконами.
По мере того, как он прочитывал страницу за страницей, ему становилось стыдно за самого себя. Говорил о шелководстве с колхозниками, специалистами и выглядел, наверное, смешным. Сейчас у Сангинова многое стало проясняться.
Тутовый шелкопряд тысячи лет одевает людей в красивые ткани.
Грена — яички, отложенные бабочкой, выводятся и сохраняются только на специальных заводах. Разводить кустарную, негибридную грену, категорически запрещено. Десятки болезней подстерегают насекомое. Чтобы вырастить здоровый полноценный кокон, надо приложить много труда, умения и знаний.
С завода грена раздается в коробочках по двадцать тысяч яичек в каждой. Взрослый кокон весит в среднем полтора грамма.
Стало быть, каждая коробочка грены при средней сортности может дать тридцать килограммов коконов. Почему же в некоторых колхозах перевыполняется план сдачи коконов, хотя зачастую они низкосортны и каждый кокон в отдельности весит ниже средней нормы? Помимо этого, какая-то часть сверхпланового сырья расхищается? Перед Сангиновым встало много сложных вопросов, на которые нужно было найти ответы.
В разгар этой работы его вдруг вызвал к себе секретарь парторганизации Мирзоахмедов и предложил написать объяснение о взаимоотношениях с Лютфи Рахматовой. Он ознакомил Вахоба с содержанием заявления и сказал, что поведение Сангинова предложено разобрать в партийном порядке.
Вахоб был поражен. Между ним и Лютфи сложились хорошие дружеские отношения, и это ни для кого не являлось секретом. Они вместе ездили на спектакли и концерты в Душанбе, ходили в кино.
Он познакомился с Лютфи в первые дни жизни в Вахшском в библиотеке. Когда он вошел, в профиль к нему стояла девушка и слушала радио. Передавали литературно-музыкальную композицию по поэме Мирзо Турсун-заде «Хасан-арбакеш».
Девушка заметила посетителя, убавила звук и, находясь еще под впечатлением стихов и музыки, тихо проговорила:
— Извините, я заслушалась.
Сангинов попросил включить громче, и они вместе дослушали передачу до конца. Так они познакомились. С тех пор не проходило дня, чтобы они не встречались или не говорили по телефону.
Сангинову нравились плавные, неторопливые движения Лютфи, ласковая, чуть-чуть виноватая улыбка. Но особенно привлекательны были ее глаза. В них жило что-то необыкновенно теплое, как весеннее солнце.