Эта ночь была наполнена необычайными вещами: костер пылал на черном фоне, искры мчались вверх как сумасшедшие. Наши лица не принадлежали больше нам. Это были красные театральные маски, пляшущие в свете пламени. Из тьмы выползали скорпионы и фаланги величиной с блюдце. Наши тени уходили от нас за целую версту и там путешествовали по барханам.
Мы пили чай, вытаскивая из чашек вареную саранчу, градом валившуюся в костер. Мы лежали на брезенте.
Мы чувствовали себя путешественниками в необитаемой стране.
— Не хотелось бы мне сейчас очутиться здесь одному,— заявил бухгалтер.
— Конечно! Где-нибудь костяшками на счетах перестукивать куда легче,— огрызнулся Нарцисс.— А я вот однажды ехал один. Было это...
Но здесь глухой стук в песках оборвал рассказ. Мы прислушались. Стучали лошадиные копыта, как будто кто-то быстро бил доской по песку. Можно было расслышать фырканье лошади.
— Вот и гостя несет,— сказал Нарцисс.
— Где огонь, там и бабочки,— добавил второй шофер.— Должно быть, почтовый ездовой.
— Или басмач...
Сперва мы увидели мелькающие подковы. Потом появилась белая голова лошади. Лошадь проржала в темноте, вынырнула на свет, и всадник с размаху спрыгнул на землю. Повозившись немного с уздечкой, он появился у костра.
— Люблю выпить чайку с дороги,— сказал он, потирая руки.— Привет Нарциссу и всей компании.
— Здорово, старик! Как дышится? — крикнул Нарцисс.
Мы увидели человека лет двадцати пяти, в белой рубашке, с грубым, обветренным лицом. Я узнал его: это был человек, который представлял собою Советскую власть на территории, равной трем Австриям, сложенным вместе.
В Ашхабаде мы собирались с ним и с директором Автопромторга пересечь все Каракумы насквозь, захватив в машину много воды и пулемет: в северных районах почти не было колодцев и водились еще жалкие остатки джунаидовских басмачей.
— Здравствуйте! Вот я уже и возвращаюсь. Моя машина побыстрей вашей. Я не променяю коня ни на что. Наша работа — конная работа. Наши враги тоже на конях. Будьте спокойны! Когда увидите конский след, это значит — ехал тот, кому надо быстро ехать. Может, проезжала Советская власть, может, ее враги. Дайте закурить! Вы везете много табаку. Вас на заводе ждут, как манну с неба. Люди покурили все веники. Даже туркменский нас—жевательный табак — и тот раскурили... Советская власть в Каракумах возникла гораздо позже, чем в других местах. В иных местах Каракумов ее нет и сейчас,— говорил наш собеседник у костра, человек с обветренным лицом, председатель ревкома.— Был я директором фабрики, был начальником милиции, а теперь вот партия поручила мне пустыню.