— Я делаю всё, что могу. Но народ здесь преподлейший. Поймали баканщики омского чиновника, решили, что он залез им в карман, утащили на реку, стали топить. А он как-то выплыл. Причем же тут полиция? Если бы он по приезде пришел бы к нам, сказал бы? так и так, я прибыл для расследования, мы бы ему охрану выделили. А то бродит по базару, и черт его знает, кто он такой!
— На то и полиция, чтобы всё знать о каждом вновь прибывшем в город. Мне вас учить, что ли, вашей должности?
— Виноват!
— Да не в том дело. Я отписал в Омск, что снятие вас с поста, подорвет доверие народа к власти. А вам надо сейчас не спать, а потрудиться, чтобы доверие к власти возросло. Намекните Тецкову, да что там, безо всяких намеков скажите, что я желаю иметь звание почетного гражданина города! Это диктует нынешняя обстановка. Пусть они в думе примут решение. Как говорится — глас народа! Тогда мне легче и вас отстоять будет.
— Немедленно вызову брюхатого!
— Да нет, зачем же? Будьте потоньше, поделикатней, домой к нему съездите, объясните, что хотите содействовать ему во всех торговых делах, полиция многое ведь может, не правда ли? Ну, вот так и действуйте!
И еще. Неплохо бы вам срочно раскрыть какой-либо заговор. Очень было бы кстати! И примите дополнительные меры, чтобы никаких козырей на руках у клеветников и ябедников не было. Поняли? Действуйте. Я в свою очередь отпишу в Петербург, нажму некоторые пружины. Действовать нам надо быстро и четко.
Шершпинский отправился к городскому голове Тецкову с визитом. Ехал в открытой коляске, вместе с верным телохранителем. Мундир сиял, и серебряная рукоять сабли поблескивала на солнце, сверкали сапоги.
Чуть сзади ехала еще коляска, в ней было двое в штатском, у каждого в кармане — заряженный пистолет. И впереди ехала коляска, там — дама с кавалером. Роль дамы играл переодевшийся агент, парик ему очень шел, очень приятная получилась дамочка. И у неё за пазухой был заряженный пистолет, как и у "кавалера". Всё это была охрана полицмейстера.
В это самое время по городу и его окрестностям катили телеги, коляски, пролетки, кабриолеты, дилижансы, ехали верховые.
Два дорожных фаэтона миновали бассейн, который именовался не иначе, как Кишочка, ибо здесь колбасники полоскали кишки для колбас. Проехали фаэтоны колбасную Мацкевича в доме Крючкевича, далее миновали они район, именуемый Трясихой, ибо там было болото, оно высохло, а кочки остались. В этом месте экипажи немилосердно трясло. В трактире Светлица во всю играла механическая шарманка известную песню:
Кипел горел пожар Московский, Дым расстилался по реке, На высоте стены Кремлевской Стоял он в сером сюртуке.