Брат Герин, который расхаживал взад-вперед за спиной сидящей Софии, остановился.
— Почему нет? — спокойно ответил он. — Вы рассказывали мне, что она слабоумная, а слабоумие всегда от дьявола.
— Я слышала где-то... здесь во дворце и на улицах Парижа, что все как раз наоборот, — что Изамбур святая, а король рассердился на нее ни за что...
— Дай бог, чтобы эти идиоты священники держали рот на замке, вместо того чтобы покорно служить папе и таким образом чинить раздор. Мне это не нужно.
— Конечно! — не отступала София. — С тех пор как вы решили больше не противоречить королю, когда тот хотел расторгнуть брак, вы выступаете за него, потому что это приносит вам большую выгоду. И я делаю то же самое, потому что это единственный путь, который позволяет мне жить достойной меня жизнью. Но все же вы предпочли бы не заниматься тем, чем мы сейчас занимаемся, и не иметь дела со мной.
На какой-то миг он сделал вид, что не слышал ее слов, они показались ему слишком доверительными, слишком личными. Но именно потому, что он пыталься скрыть свой взгляд от ее требовательных глаз, он потерял контроль над мимикой и улыбнулся — насмешливой и горькой улыбкой.
— Иногда приходится делать то, что ненавидишь, — признался он.
Она не хотела больше мучить его, вызывая на откровенный разговор, но он вдруг добровольно начал рассказывать историю о том, как стал самым близким советником короля.
Он был третьим сыном в семье и мог стать или священником, или рыцарем. Он страстно желал быть рыцарем, но с самого детства над ним насмехались за то, что он мог все — драться и кидаться острыми камнями, — но только не решался сесть на спину лошади. Эти большие животные пугали брата Герина, но сильнее страха была ненависть, которую он начала испытывать к лошадям, поскольку они постоянно напоминали о его слабости. Он стал иоаннитским монахом, но монастырская жизнь быстро наскучила ему. Однако случилось так, что все священнослужители собрались во Франции, потому что в Реймсе в 1179 году должен был быть коронован молодой Филипп. По велению одного епископа брату Герину также предстояло молиться о спасении души будущего короля, но незадолго до Успения Богородицы, а также непосредственно перед коронацией будущий король захотел поохотиться на кабана в Компьенском лесу. Он ранил животное, но когда кабан хрюкнул, лошадь испугалась и помчалась прочь вместе с Филиппом. Его искали весь день. Он блуждал среди мрачных деревьев, которые протягивали к нему свои костлявые сучья, как когтистые лапы, и испугался до смерти. Он решил, что больше никогда не увидит солнечный свет. В его свите тем временем царила страшная суматоха. Все искали короля, но без всякого плана и порядка, и брат Герин, уверенный в том, что короля уже давно бы нашли, если бы он возглавил поиски, сделал то, что больше всего ненавидел. Он сел верхом на лошадь и в сопровождении лишь нескольких человек целенаправленно стал обыскивать лес и наткнулся на короля, который дрожал с головы до ног и рыдал. Его заслуга была не только в том, что он участвовал в поисках. Больше всего Филипп был благодарен ему за то, что он обманул весь мир, что не высмеял трусливого плачущего короля, а сказал, что король вел себя мужественно и храбро перенес два дня в мрачном лесу без еды и питья.