Однако люди болтали, что этот брак был выгоден прежде всего женщине, потому что до этого она была обычной фроляйн Карлсзон, а после стала одной из фон Айстерсхайм.
Тетка Берта в первый же вечер заявила Софии: — Твой благородный отец был не кем иным, как обедневшим инвалидом, чьи мокнущие раны нужно было постоянно обрабатывать.
Свое скверное отношение к Бернхарду фон Айстерсхайму она перенесла на его дочь. И пусть она не кичится тем, что когда-то жила в монастыре, раз уж Всевышний определил для нее место, которое только и подходило такой мещанке: уважаемый, но нищий дом Карлсзонов. Его стены были не из камня, а из дерева, в нем вся семья — десять человек вместе с бабушкой, дедушкой и невестками — делила одну комнатку Здесь можно было слышать стоны совокупления, здесь утреннее солнце будило всех очень рано, потому что крыша была покрыта травой и камышом и в этом плетеном творении было много дыр. Когда шел дождь, капли попадали в дом, но это обстоятельство ничуть не беспокоило тетку Берту, потому что там, откуда она пришла, было еще хуже: там в доме жили свиньи и валялись прямо на кухонном полу.
— Эй, поторапливайся, девчонка! — кричала тетка, таща Софию по улицам. Она грубо хватала ее жирными руками, но ее ладони всегда были влажными от пота, и руки девочки легко выскальзывали из них. Кроме того, толстуха больше не могла ходить прямо не только из-за излишнего веса, но и из-за больных ног, на которых в некоторых местах проступали вены, похожие на толстых, синих червей. Из них сочилась вязкая желтая жидкость, превращавшая кожу в одну огромную красную рану.
— Знала бы ты, сколько у меня из-за тебя хлопот, — простонала женщина, на мгновение прислонилась к стене дома, но потом упрямо двинулась дальше.
София следовала за ней равнодушно и спокойно. Она не противоречила тетке и выполняла то, что от нее требовали. Но ничто из того, что она видела вокруг, не вызывало у нее эмоций. После трагических происшествий в монастыре душа Софии будто умерла. Яркий, гордый город, который кайзер Фридрих вырвал у взбунтовавшегося Генриха Льва всего около десяти лет назад и который обладал с тех пор многочисленными привилегиями, был ей безразличен.
Даже когда тетка добралась до своей цели — одного из самых больших домов Любека, постучала в тяжелую дверь и последовала за прислугой в зал с огромным камином, которого не было ни в одном другом доме, даже тогда София не проявила ни малейшего любопытства.
— Господин Арнульф! — облегченно воскликнула Берта, когда ей навстречу вышел высокий мужчина с острым носом, проворными глазками и очень осторожной походкой, будто у него при малейшем движении начинала болеть спина.