Возможно, Бертран в поисках эликсира жизни поначалу полагал, что врачи — лучшие советчики и помощники, пока позднее не понял, что они могут освободить человеческое тело от болезни, но не от смерти.
София же, которую уже в монастыре пугала мысль быть навсегда обреченной работать в больничной палате, вместо того чтобы посвятить жизнь изучению философии и теологии, желала узнать не только о методах исцеления.
Однако книги поведали ей намного больше, чем в свое время могла рассказать добрая медицинская сестра Корделис. Например, она узнала, что в седьмом веке в Византии жил Теофил, который передал медицинские знания древности. Она узнала о книгах «Practica Brevis» и «Passionibus Mulierum Curandorum» известной лекарши Тротулы. В Аравии некий Табит иб Курра считался великим ученым, который первым высказал утверждение, что одни дни более предпочтительны для лечения, чем другие. Фрагменты Галена с арабскими комментариями и Абулькасима, переведенные Герхардом Кремонским, дополняли полученные знания. Часто рядом с текстом были нарисованы картинки, которые были смешными и ошибочными, потому что ревностный переписчик ничего не смыслил в человеческом организме. (Однако буквы привлекали Софию куда больше, чем картинки. Вскоре она привыкла в окружающей ее тишине проглатывать их, практикуя tacite legere, то есть чтение про себя, за которое в монастыре грозило наказание.)
И тем не менее: как в такой ситуации можно было стать сведущим и в других областях? Как насытить жажду знаний в других дисциплинах?
Помощь пришла оттуда, откуда ее совсем не ждали.
Однажды, когда София сидела в своей комнате, углубившись в чтение и забыв о настоящем, приятную тишину вдруг пронзил резкий, высокий крик. Он звучал дико в доме, в котором всегда царили тишина и покой, и был еще неприятнее от того, что кричал ребенок.
Сначала София решила, что звук доносится с улицы. Но потом вспомнила, что уже неделю в доме живет маленький сын Бертрана. Он родился в браке Бертрана с красавицей Мелисандой и провел детство после смерти матери у сестры отца прежде всего потому, что Бертран решил, что ему следует жить во Франции, а не в опасном жарком климате Палестины. А вернувшись домой, Бертран решил, что ребенок еще слишком мал, чтобы обходиться без заботливых женских рук. Теперь он достиг десятилетнего возраста и стал достаточно взрослым, чтобы вернуться в дом своего отца.
До этого момента Софию этот факт не беспокоил. На первом совместном ужине она посмотрела в синие испуганные глаза молчаливого, замкнутого ребенка и убедилась в том, что он-то ей точно не помешает.