Возле камина стоял тот самый, босоголовый, Туманский, кажется? Голая башка его отсвечивала медью, поблескивали стеклышки его очков без оправы. Он не был похож на дневного - плечи обтягивал черный смокинг, под горлом "бабочка". Он подносил близко к глазам какие-то бумаги, пробегал их, часть откладывал на боковой столик с компьютером и телефонами, а часть бросал в огонь, сжигая.
Оказывается, меня уложили на диван величиной со стадион. Я с трудом села, спустив босые ноги, и сказала громко:
- Эй, как вас там? Я заплачу!
Он вздрогнул, оглянулся и снял очки. Глаза у него были провальные, в темных кругах усталости, у рта резко темнели морщины, делая его лицо еще более бледным, чем оно было.
- Ага... - пробормотал он. - Включились? И за что это вы собираетесь платить, девушка?
- Две бутылки можайского, пару пачек творога и масло... - припомнила я.
- Между прочим, вы меня укусили, Елизавета Юрьевна... - Он показал мне руку в наклейке пластыря. В белоснежной манжете брызнули ослепительно запонками явно брюлечные караты. Видно, этот тип набит свободно конвертируемой под завязку.
- Я не ядовитая, - сказала я. - Пройдет!
Меньше всего мне хотелось ему хамить. И раньше со мной такого не бывало - с ходу выставлять рога. Но нынче я уже знала за собой это свойство: чем больше я напугана, чем ближе опасность, тем мгновенное я демонстрирую клычки, зона научила.
Одно я знала уже точно: как бы меня ни распытывали, я эту бедолагу с иномарки в первый раз увидела вот тут, в подвале. А насчет той ночи близ церквухи на островах - буду молчать, как мумия египетская. Пусть доказывают!
Я поднялась с дивана, Ефимовы кеды валялись на ковре, я взяла их под мышку и пошлепала к дверям.
- Далеко собрались, Басаргина? - сказал он. Ишь ты, уже и фамилию знает! От Петьки, что ли?
- У меня дитя без надзора... Оно ж у меня днем чуть не удушилось! Сами видели!
- С ребенком все в порядке. Там нянек хватит. Я распорядился, - сказал он.
- А что это вы не своим распоряжаетесь?!
- Сядьте! - напористо кивнул он.
- Да нечего мне тут рассиживаться! - Я работала под тупую, почти базарную девку.
- Я... прошу вас. Очень прошу, - негромко и как-то устало сказал он.
- Ну, когда женщину просють...
Он вежливо пододвинул кресло, я плюхнулась с вызовом, ножку на ножку, подол повыше, так, чтобы коленочки засветились. И чуть-чуть повыше.
- Есть хотите? - Он сильно потер лицо, будто умывался.
- Благодарю вас! Накормили!
- А по "чуть-чуть"? - Он шагнул к стене и открыл створки бара. - Вы что предпочитаете? Красное? Белое? Розовое? Сухое испанское? Токай? Виски, джин, водочку? Со льдом? Тоником? В чистом виде или смешать?