— А я ему во здравие свечку... В воскресенье отпою. — И по крестьянской привычке — мертвого поминай, о живом думай — спросила озабоченно: — Дом отбирают?
— Да.
— Как же будешь, Евсей?
— Не знаю. Попробую купить участок.
— Продадут ли?.. Может, у меня полхаты возьмешь?
Ивантьев усмехнулся грустно, помотал головой. Самсоновна поняла его, руганула себя за малую сообразительность, вспомнив своих «одров», которые неизвестно еще как поделят — мирно ли? — материн дом.
— Не, ты — хозяин, тебе свои стены строить.
От участкового милиционера Потапова Маша принесла официальную бумагу, в которой Ивантьеву предлагалось «в ближайшее время (срок был вежливо не указан) освободить незаконно занимаемую жилплощадь и отбыть для дальнейшего проживания по месту прописки». Сын и сноха Защокина быстро, деловито узаконили свои права на дом и, очевидно, попросили Потапова на всякий случай применить к самозваному жильцу власть.
Ивантьев невесело усмехнулся: личное имущество граждан охраняется законом. О, движимое и недвижимое имущество пока еще движет человечеством! У нас меньше, да. Но подчас довольно цепко, особенно с повышением благосостояния... Впрочем, и он, Ивантьев, что ни говори, а вернулся в Соковичи предъявлять какие-то права на родительский, когда-то просто брошенный дом. Если по закону, если стряхнуть пыль с бумаг (сохранились ли таковые?), то получится: первый хозяин поселился в доме, не уплатив за него ни копейки; это другие перекупали кто у кого, и последним был доктор Защокин, ясно осознавший право Ивантьева на родной дом. Но доктора нет, говорил ли он что-либо сыну, успел ли сказать — теперь не узнаешь. А заставить наследников «осознать» может лишь суд. Легко представить себе, какая затеется тяжба. Насмерть. Энергичная Вероника пробьется в любые инстанции, дойдет до ООН... Некогда станет псу корку бросить, не то что мирно дышать воздухом Соковичей. Нужен Ивантьеву этак отвоеванный дом? Нет, конечно. Едучи сюда, он и не надеялся увидеть его — и вот даже пожил в доме, спасибо судьбе! Надо «свои стены строить», права Самсоновна. Эти, ютившие много разного люда, вроде и не признали в нем хозяина. Или немного времени прошло? Или мало было уверенности у Ивантьева? Лохмач хохотал не за печкой, понятно, — в его неспокойной душе...
— Свои стены — своими руками. Только так! — сказал он вслух, поднял взгляд от официальной бумаги Потапова и увидел: возле него все еще стоит почтальонша Маша, сочувственно, виновато, до слез стеснительно улыбаясь, немо спрашивая, умоляя сказать ей — не может ли она чем-нибудь помочь ему, любимому ею человеку, тайно избранному себе повелителем, господином.