— Так и думала — к нам нынче гости, — улыбнулась женщина. — Кошка спозаранку умывалась, гостей звала в дом… Да вы проходите, раздевайтесь, как вас величать-то?
— Виталий Макарович, — ответил он. Снял полушубок, повесил на деревянную вешалку, косо приколоченную у порога.
— Сейчас самовар поставлю, — засуетилась хозяйка. — Небось с дороги-то голодные? Тут в чугунке тушеная зайчатина с картошкой, сейчас подогрею.
Женщина заметно окала; несмотря на полноту, передвигалась легко, плавно — крашеные деревянные половицы разноголосо пели под ее ногами в серых валенках. Виталий Макарович, смахнув на пол кошку, присел у окна на бурую табуретку, потер большие красные руки одна о другую. От хозяйки это не укрылось.
— Вы погрейтесь у печки, — предложила она. — Холода уже неделю стоят такие, что деревья на улице трещат, да и птицы попрятались. Вон как окна мороз разукрасил! Света божьего не видать.
Кошка подошла к портфелю, поставленному у порога, стала обнюхивать. Пушистый хвост ее медленно елозил по полу. Виталий Макарович полез в карман за папиросами, бросил вопросительный взгляд на хозяйку: мол, можно ли закурить?
— Курите на здоровье. Иван Сергеевич тоже день-деньской дымит, я привыкла, — разрешила она.
— Небось дотемна будет охотиться? — поинтересовался гость, с удовольствием затягиваясь и выпуская в низкий потолок струю сизого дыма.
— Да нет, вот-вот заявится, — уверенно заметила хозяйка.
Действительно, не успел гость чаю напиться — от еды он отказался, — в сенях послышался топот, лай, дверь со скрипом отворилась, и на пороге появился Ростислав Евгеньевич Карнаков. Поперед него в избу вскочила черная, как головешка, лайка. С ходу сунулась было к незнакомцу, но, резко окликнутая хозяином, отступила к порогу и легла в углу на матерчатом половичке. На черной шерсти засверкали капли, запахло псиной.
Охотник и поднявшийся с табуретки гость секунду пристально смотрели друг на друга. У Виталия Макаровича дрогнули в улыбке губы; широко распахнув объятья, он двинулся к не успевшему даже шапку снять Карнакову.
— Ваня, родной! — радостно воскликнул он. — Сколько лет… Вот и встретились! — Обернувшись к прислонившейся к печке хозяйке, мимоходом бросил: — Мы воевали вместе!
— Как ты меня разыскал? — стараясь придать голосу радость, удивлялся Иван Сергеевич, по имени-отчеству он не называл «фронтового товарища».
— Дайте Ивану Сергеевичу хоть раздеться-то, Виталий Макарович, — подала голос хозяйка.
— Постарел, комбат, — с улыбкой говорил гость, принимая заиндевелое ружье, патронташ.
— Ты тоже не мальчик, лейтенант, — отвечал Иван Сергеевич. — Голова-то седая?