Она лежала у него на руке, слегка отвернувшись. Он отложил пульт и погладил ее, от плеча к бедру, вдохнул запах ее волос соломенного цвета, напоминавшего о летних вечерах у озера Мьёса, где к концу курортного сезона уже было немноголюдно. Он чувствовал, как приятные волны распространяются по его телу, начиная с тех точек, где его тело соприкасалось с ней. Он все еще не мог привыкнуть к этому давно забытому ощущению влюбленности. Анита была его первой женщиной после того, как он овдовел. Ему пришлось заново всему учиться. Она научила его. Он испытывал по отношению к ней целую гамму чувств, из которых самыми сильными были два. Первое — что он выиграл в лотерею. И второе — что ему не могло так повезти, что рано или поздно ему придется за это платить, так или иначе. Он с завидным упорством не верил в судьбу, даже когда она улыбнулась ему. Но они работали над этим. Она — раскрепощая его, обучая его быть счастливым, импульсивным, даже немного капризным. Он — проявляя к ней тепло, глубину чувств, доверие, преданность зрелого мужчины, что так отличалось от ее предыдущих отношений с многочисленными бойфрендами.
— По-моему, это скучно, — сказала она.
— Да ты что! — Валманн видел много фильмов и хорошо разбирался в них. У него была неплохая коллекция видеокассет, и он с ужасом наблюдал нашествие DVD. Он вспомнил этот фильм. — Это же классика, «Фарго», эпос братьев Коэн о законе и правопорядке в Северной Дакоте. И копы, и преступники — все норвежцы. Это слышно по акценту.
— Скандинавы, — поправила она его. — Гундерсон, Люндегорд…
— Не важно. Они одного поля ягода.
— И да, и нет… — настаивала она.
— Может, поделишься наблюдениями, ведь из нас двоих именно ты работаешь на границе между двумя скандинавскими странами?
— Здесь есть толковые ребята, — начала она так, словно его вопрос требовал тщательного обдумывания.
— Ну да, толковые. Только через сутки после убийства Палме они додумались закрыть границу. Помню, как начальник полиции сидел допоздна в своей конторе и сквернословил, а убийцу так и не нашли.
— Я и не говорю, что они идеальные. Но у них побольше порядка, чем у нас. Думаю, разница в том, что они всегда полагаются на свой опыт, а мы постоянно импровизируем. Успех того или иного дела у нас зависит от вдохновения. Мы романтики, а шведы верят в систему.
— А ты тут как тут, чтобы подсмотреть, как работает их система?
— Смысл в другом. Это не односторонний процесс. Мы многое можем перенять друг у друга. Это важно, если мы собираемся что-то делать со всем безобразием, которое творится здесь на границе.