Казалось, что воскресная тишина в Арвике сгустилась над ними, и от этого стало тяжелее дышать. Людей на улице практически не было, несмотря на хорошую погоду. Они прошлись до пирса, где чистенькие постройки и причал отражались в прозрачной воде. Кафе были закрыты. Обрубки дерева медленно плыли в сторону моста, где стояли два туриста, а рядом на зиму был пришвартован экскурсионный катер со стеклянной крышей.
— Пойдем обратно, найдем открытое кафе, — сказала она.
— Думаю, мне лучше не затягивать с отъездом, — сказал он, вспомнив о той рутинной работе, которая ожидала его в связи с замороженными куриными тушками в старом «вольво». Работа, которая, очевидно, ни к чему не приведет. Он также с какой-то грустью думал о том, как придется тянуть время, чтобы потом вместе пообедать. В отеле уже собраны вещи. Уже все готово к отбытию. Он не знал никаких приличных ресторанов в округе. Казалось, что в этом городе не было ничего, что не напоминало бы о том, что им скоро расставаться. Пограничный город, подумал Валманн. Здесь не остаются, здесь останавливаются на какое-то время, делают свои дела и едут дальше.
— Мудрое решение, — ответила она. — У меня тоже еще много дел.
На ней было длинное темно-синее пальто и сапоги на высоком каблуке, что подчеркивало ее стройную фигуру. Длинный шарф грубой вязки был обмотан вокруг шеи до подбородка. Волосы все еще были выгоревшими от солнца, и веснушки продержались всю осень. Он подумал о часах, проведенных летними вечерами на берегу озера Мьёса, пока она не уехала. Он хотел привлечь ее к себе, поцеловать здесь же, у прозрачной воды, рассказать ей, что она и их встречи значили для него, но, казалось, у этой тишины в Арвике были глаза и уши. Валманн вдруг засмущался. Он положил руку ей на плечо, когда они повернули и направились к центру вдоль железной дороги. Они шли молча. Он не знал, о чем говорить. Ему так многое хотелось с ней разделить, обсудить, но время уходило, и пустота между ними росла, словно он уже уехал. Почему-то он не мог вспомнить, чем они занимались в субботу, кроме встречи с Тимоненом. Никто больше не упоминал о нем. Он крепко держал ее, словно хотел убедиться, что она все еще шла рядом.
Проезжая Конгсвингер, Валманн понял, что безумно проголодался: в кафе он лишь выпил кофе и съел пирожное. Он решил остановиться у заправки «Эссо» на перекрестке у Скарнеса, откуда ответвлялась дорога на Одал и Валлсет.
Здесь, на норвежской стороне границы, движение было более интенсивным. У заправки выстроилась очередь машин, а небольшой магазинчик был полон покупателей. Люди балансировали с кружками кофе, упаковками жареной картошки, хот-догами и газетами, пробираясь между стеллажей к выходу. Очевидно, в воскресенье все спешили вернуться домой, несмотря на перспективу провести весь день на колесах независимо от погоды и условий на дороге. Темное голое шоссе простиралось вдоль покрытых снегом полей. Заправочная станция была похожа на своеобразную базу и пункт питания для всех, кто проезжал в это последнее воскресенье октября по негостеприимной местности на востоке страны.