Раздался истерический женский крик из глубины лагеря. Через некоторое время прибежал побледневший Мэтр.
- Hашли еще три трупа: два мужчины и ребенок. Все трое со следами укусов и рваными ранами от когтей.
- Сожгите их тоже, если не хотите встретить еще таких тварей. Их души уже в ином мире, а тела могут послужить Тьме...
Мэтр удалился с подозрением, что ему что-то не договаривают, однако люди, не мешкая, занялись сооружением огромного костра.
- Кажется, действие отвара заканчивается, - сообщила я Страннику.
Кивнув, он с трудом выдавил из себя:
- Тебе пора, может, еще свидимся...
Игрок вытащил из складок плаща небольшое зеркало в серебряной оправе:
- Если ты будешь смотреть в себя, представляя вокруг обстановку твоей квартиры, то вернешься домой, а не попадешь в другую Игру - надо только сосредоточиться на создании наиболее четкой картины...
Странник помог мне принять полусидячее положение, придерживая зеркало так, чтобы в нем отразилось мое лицо. Я в последний раз погладила Люция и поймала отчаянный взгляд скитальца...
Мое лицо в зеркале покрывала смертная бледность. Белки глаз покрылись красной сеточкой сосудов, а губы отливали синевой - я покидала это тело, но чтобы не присоединиться к Потерянным Душам, требовалось немалое усилие. Я всматривалась в свое отражение, пока зеркало не покрылось дымкой и из ее глубины не проступили очертания мебели в моей спальне, и моего собственного тела, лежащего на кровати в обычной позе спящего человека. Словно яркая вспышка ослепила меня, когда каждая клеточка мозга взорвалась, завершая освобождение. Через мгновение я смогла посмотреть как бы со стороны на лагерь, Люция и Странника, на бывшее моим тело, которое Игрок отчаянно сжимал в своих объятиях, уже коченеющее, с устремленным в вечность взглядом застывших зрачков.
Я видела все это какой-то миг, а затем будто шагнула в пропасть, и, мир погас для меня...
III. РОЖДЕСТВЕHСКОЕ КОЛДОВСТВО
Я молчала уже несколько минут, не в состоянии расстаться с завораживающими воспоминаниями. Пересказав весь Сон до конца, я невольно продолжала перебирать в памяти все разговоры, что я вела с жителями Тауна, восстанавливала перед глазами его пустынные улицы, зарастающие диким кустарником, тенистые, похожие на леса, парки. Кофе остыло и приобрело отвратительный горелый привкус. Я резко отодвинула от себя чашку. Энни тряхнула головой, сбрасывая последние чары повествования.
- Здорово ты рассказываешь! - наконец произнесла она. В ее устах это означало: "Здорово ты сочиняешь! Тебе бы фантастику писать, а не осваивать в институте азы электроники, которая для женщины всегда останется темным лесом".