После обеда Ричард катал ее на машине, иногда вместе с кем-нибудь еще. На закате он обычно сидел рядом с ней на террасе, где все собирались и пили аперитив. А после ужина играл с ней в шахматы или в карты. Он намеревался установить специально для нее телевизор, так как сам не был любителем смотреть его. А когда ей пора было ложиться спать, относил ее на руках наверх и, как только сестра давала ему знать, что он может войти, снова входил в комнату, чтобы пожелать ей, томно полулежащей на подушках, доброй ночи.
А в это время этажом ниже Дана Йоргенсен обычно нервно мерила шагами террасу или гостиную — в зависимости от капризов погоды, — и вид у нее был такой, как будто она уже приняла решение и только ждала удобного случая, чтобы сообщить его Ричарду.
Она сделала это однажды после вечером, когда все остальные легли спать, а утром черный лимузин Ричарда появился у крыльца. В багажник сложили вещи миссис и мисс Йоргенсен — во всяком случае, все те, которые туда поместились, остальные же должны были быть привезены позже.
Весьма официально попрощавшись и не оглянувшись на покидаемый без всякого сожаления дом, обе гостьи сели в машину, и Ричард, галантно вызвавшийся подвезти их до ближайшей железнодорожной станции, завел мотор.
Ошеломленная, Валентина все еще стояла в холле, когда из двери, ведущей в кухню, вышла Даффи и, многозначительно посмотрев на нее, сказала:
— Может быть, я говорю что-то не так, но лучше бы ваша тетушка не умерла так рано — я вообще не хотела бы ее смерти, бедняжки! — и не оставила вам своего коттеджа. Потому что, если бы у вас не было коттеджа, вы бы никого в нем не приютили, верно? И не привезли бы сюда… и мисс Роксана вообще никогда не вернулась бы в Бледонс-Рок.
В это время Роксана легко спустилась с лестницы, одетая в белый полотняный сарафан с приколотым к полуобнаженному, чуть загорелому плечу цветком только что сорванной гардении, который ей прислали на подносе вместе с завтраком. В руках у нее была корзинка для рукоделия, а под мышкой — книга. Она подошла к ним, благоухая дорогими, только что купленными духами, и улыбнулась с видом Клеопатры, отвоевавшей своего Антония. Что и говорить, он принадлежал ей целиком и полностью.
— Значит, они уехали? — с величайшим удовлетворением произнесла она. — Как говорится: «Хорошо смеется тот, кто смеется последним», верно? Когда они приехали сюда, я была тут посторонней… Можно сказать, последней в списке! Но Ричард вернется со станции и, думаю, кое-что всем вам объявит. — В число «всех» входили дворецкий и его жена, две горничные, а также Валентина и миссис Даффи. После того как бокалы были наконец наполнены шампанским, их попросили cобраться в библиотеке. Ричард поднял свой бокал и предложил выпить за него и… Роксану.