Неделя пролетела незаметно. Мужчины тайно совещались целыми днями, отдавали распоряжения насчет нашего путешествия за море. Хотя я должна была отправиться с ними, они почти не открывали своих планов, обращались со мной сердечно, но с явной осторожностью. Сьюард попросил своего друга, доктора Хеннеси, который приглядывал за его пациентами ранее, когда Джон Сьюард ухаживал за Люси в Лондоне, взять на себя руководство лечебницей в его отсутствие. Рабочее расписание Джонатана было отнюдь не напряженным, когда мы оставили Эксетер, и все же он написал своему помощнику в юридической фирме о необходимых мерах в связи с его задержкой.
Каждый день Николае навещал меня в мыслях, сообщая о своем продвижении к родной земле. Еженощно, лежа в постели, я возвращалась мыслями к волшебному сну о наших с ним занятиях любовью.
«Ах, — думала я. — Вот бы Джонатан коснулся меня подобным образом!»
Но муж оставался холоден.
Вечером перед отъездом из Англии, когда я одевалась к ужину, Джонатан ворвался в нашу комнату, улыбаясь и держа в руках большую коробку, судя по виду — из первоклассного лондонского магазина.
— Мина, я принес тебе подарок.
Я уже давно не видела такой радости и возбужденного предвкушения на лице Джонатана.
— Ты ездил в город? — спросила я, подойдя к нему.
— Да. Я увидел кое-что в витрине магазина и подумал о тебе. — Он положил коробку на кровать. — Ну же, открывай.
Я открыла коробку и ахнула от восхищения. Внутри лежал длинный светлый шерстяной плащ, отороченный пятнистым белым горностаем, и шапка из того же меха.
— Ах! — воскликнула я, немедленно завернулась в роскошные складки плаща и пробежала пальцами по мягкому меховому воротнику. — Джонатан! Он великолепен. Уверена, это стоит целое состояние.
— Мне нет дела до цены. Если я не ошибаюсь, ты мечтала о нем с детства.
Я не вполне поняла его замечание, однако надела горностаевую шапку и подошла к зеркалу — взглянуть на свое отражение.
— Я похожа на королеву.
В тот же миг я вспомнила детскую мечту, на которую только что намекнул Джонатан. Наши взгляды встретились в зеркале, и по его улыбке стало ясно, что мы думаем об одном и том же.
— Тебе было шесть-семь лет, — тихо сказал Джонатан. — Мне всего на пару лет больше.
— Мы играли в переодевания в гостиной твоей матери в приюте.
— Ты была королевой, закуталась в потрепанную старую белую скатерть вместо мантии. Я изображал твоего подданного. — Он усмехнулся и повторил ту памятную сцену — взял зонт, протянул его мне, торжественно встал на колени, склонил голову и произнес: — Ваше величество!